В мае 1934 года британский коммунист Гарри Уайт обратился с письмом к Сталину, в котором поставил вопрос: «может ли гомосексуал считаться человеком, достойным членства в коммунистической партии?»
В то время Уайт, который сам был геем, работал в газете «Moscow Daily News». Услышав о новом законе, он написал Сталину письмо с вопросом, как он может его обосновать? Уайт искренне считал, что уголовная статья сводит на нет весь прогресс, достигнутый со времён Октябрьской революции.
На оригинале обращения есть примечание, написанное Сталиным: «В архив. Идиот и дегенерат. И.Сталин».
Письмо Гарри Уайта
По словам автора письма, он просил обосновать необходимость постановления от 7 марта 1934 года об уголовной ответственности за мужеложство. Стремясь подойти к вопросу с марксистских позиций, он пытался убедить советского вождя, что закон «противоречит как фактам самой жизни, так и принципам марксизма-ленинизма».
Аргументация Уайта была следующей:
1. В целом положение гомосексуалов при капитализме аналогично положению женщин, цветных рас, национальных меньшинств и других групп, репрессированных по тем или иным причинам;
2. Отношение буржуазного общества к гомосексуальности основано на противоречиях:
- потребность капитализма в «пушечном мясе» и резервной армии труда (приводящая к репрессивным законам против гомосексуальности, который рассматривается как угроза рождаемости);
- растущее обнищание масс (ведущее к распаду семьи и росту «вынужденных» однополых отношений).
3. Это противоречие может быть разрешено только в обществе, где ликвидация безработицы и постоянный рост материального благосостояния создают условия для вступления в брак.
4. Наука подтверждает, что только незначительный процент населения состоит из «конституциональных» (врождённых) гомосексуалов.
5. Существование этого ничтожного меньшинства не представляет опасности для общества при диктатуре пролетариата.
6. Новый закон о гомосексуализме вызвал противоречивые толкования.
7. Закон 7 марта в корне противоречит основному принципу предыдущего закона по этому вопросу.
8. Закон, по сути, призывает к «уравниловке» в сфере сексуальной жизни.
9. Закон абсурден и несправедлив с точки зрения науки, доказавшей существование врождённых гомосексуалов и не имея средств для изменения их сексуальной природы.
Сталин и шеф НКВД Ежов, обвинённый в гомосексуализме в 1938 г
Письмо Гарри Уайта написано в стилистике той эпохи, но многие аргументы не потеряли актуальности и сегодня: врождённость сексуальной ориентации, антигуманность преследования за выбор взрослого партнёра в частной жизни и так далее.
В то же время, очевидно, что обращаясь к науке и здравому смыслу, Гарри Уайт не понимал логики сталинской системы, которая видела в унификации общества и контроле за личной жизнью главное условие подчинения. Частный человек, свободно вступающий в близкие отношения без ведома властей, представлял опасность для режима.
«Нужен ли общий закон?»
«Уважаемый товарищ Сталин!
Хотя я и иностранный коммунист, еще не принятый в ВКП(б), тем не менее думаю, что вам, вождю мирового пролетариата, это не покажется противоестественным, – обращаюсь к вам с просьбой осветить вопрос, который, как мне кажется, имеет огромное значение для большого числа коммунистов в СССР и в других странах.
Вопрос в следующем: может ли гомосексуал считаться достойным членства в коммунистической партии?
Обнародованный недавно закон об уголовной ответственности за мужеложство, утвержденный ЦИК СССР 7 марта сего года, по-видимому, означает, что гомосексуалы не могут быть признаны достойными звания советских граждан. Следовательно, их следует считать еще менее достойными быть членами ВКП(б).
Так как я лично заинтересован в этом вопросе, поскольку сам являюсь гомосексуалом, то я обратился с этим вопросом к ряду товарищей из ОГПУ и Наркомюста, к психиатрам и к тов. Бородину*, главному редактору газеты, где я работаю.
*Примечание: Михаил Бородин, 1884–1951, был главным редактором «Московских ежедневных новостей». В 1949 г. он был арестован, а затем исчез – умер в сибирском трудовом лагере в 1951 году, либо был расстрелян в 1949 году, по данным разных источников.
Все, что мне удалось извлечь, это ряд противоречивых мнений, которые показывают, что среди этих товарищей нет ясного теоретического понимания того, что могло бы послужить основанием для принятия данного закона. Первый психиатр, к которому я обращался за помощью по этому вопросу, дважды уверял меня (после проверки в Наркомате юстиции), что если они честные граждане или хорошие коммунисты, то его пациенты могут распоряжаться своей личной жизнью так, как считают нужным.
Товарищ Бородин, сказавший, что лично он отрицательно относится к гомосексуализму, в то же время заявил, что считает меня неплохим коммунистом, что мне можно доверять и что я могу вести свою личную жизнь так, как мне нравится. Несколько раньше, когда аресты гомосексуалов только начались, товарищ Бородин очень не хотел видеть во мне потенциального преступника; он не считал меня плохим коммунистом, и это подтверждалось тем, что он повысил меня на работе, назначив начальником редакции, что является высшей руководящей должностью.
Несколько позже, когда уже существовала версия закона от 17 декабря, но до декрета от 7 марта, я обратился в ОГПУ в связи с задержанием некоего лица, с которым у меня были гомосексуальные отношения. Там мне сказали, что ничего инкриминирующего в мой адрес нет.
Все эти заявления создавали впечатление, что советские органы юстиции преследуют не гомосексуальность как таковую, а лишь отдельных социально опасных гомосексуалов. Если это действительно так, то нужен ли общий закон?
«Позвольте объяснить, как я это понимаю..»
С другой стороны, однако, после выхода закона 7 марта, у меня была беседа в ОГПУ, в которой мне сказали, что закон будет строго применяться к каждому выявленному случаю гомосексуализма.
В связи с отсутствием ясности в этом вопросе, обращаюсь к Вам в надежде, что Вы найдете время дать мне ответ.
Позвольте мне объяснить вам этот вопрос, как я его понимаю.
Прежде всего, я хотел бы указать, что я рассматриваю положение гомосексуалов, которые либо рабочего происхождения, либо самих рабочих, аналогично положению женщин при капиталистическом режиме и цветных рас, угнетаемых империализмом.
Это состояние также во многом сходно с положением евреев при гитлеровской диктатуре, и вообще нетрудно усмотреть в нем аналогию с положением любого общественного слоя, подвергающегося эксплуатации и преследованиям при капиталистическом господстве.
Анализируя характер преследования гомосексуалов, следует иметь в виду, что существует два типа гомосексуалов: во-первых, такие, какими они являются от рождения (причем, если ученые расходятся во мнениях относительно точных причин, то никто не спорит с тем, что некоторые глубинные причины существуют); во-вторых, есть гомосексуалы, которые вели нормальную половую жизнь, но потом стали гомосексуалами, иногда из злобы, иногда из экономических соображений.
Что касается второго типа, то вопрос решается относительно просто. Люди, ставшие гомосексуалами в силу своей испорченности, обычно принадлежат к буржуазии, часть представителей которой переходит на этот образ жизни после того, как насытится всеми формами удовольствия и извращенности, которые доступны в сексуальных отношениях с женщинами.
Архивное фото. Гомосексуалы до 1917 года
Среди тех, кто идет на этот образ жизни из экономических соображений, мы находим представителей мелкой буржуазии, люмпен-пролетариата и (как это ни странно) пролетариата. В силу материальной необходимости, особенно обостряющейся в периоды кризисов, эти люди вынуждены временно обращаться к такому способу удовлетворения своих сексуальных влечений, поскольку отсутствие средств лишает их возможности жениться или хотя бы получить услуги проституток.
Но наука установила существование конституциональных гомосексуалов. Исследования показали, что гомосексуалы этого типа существуют примерно в равных пропорциях во всех слоях общества. Можно также считать установленным фактом, что, с небольшими отклонениями, гомосексуалы в целом составляют около двух процентов населения. Если принять эту пропорцию, то получается, что гомосексуалов в СССР около двух миллионов. Не говоря уже о том, что среди этих людей несомненно есть и те, кто содействует строительству социализма.
Неужели возможно, как того требует закон 7 марта, подвергнуть заключению такое большое количество людей?
Как женщины буржуазного класса в значительно меньшей степени страдают от несправедливости капиталистического режима (вы, конечно, помните, что говорил об этом Ленин), так и прирожденные гомосексуалы господствующего класса гораздо меньше страдают от преследований, чем гомосексуалы из рабочей среды.
Надо сказать, что и в СССР существуют условия, усложняющие повседневную жизнь гомосексуалов и зачастую ставящие их в затруднительное положение. (Я имею в виду трудность поиска партнера для полового акта, поскольку гомосексуалы составляют меньшинство населения, меньшинство, вынужденное в той или иной степени скрывать свои истинные наклонности.)
Каково отношение буржуазного общества к гомосексуалам? Даже если принять во внимание существующие на этот счет различия в законодательстве разных стран, можно ли говорить о специфически буржуазном отношении к этому вопросу? Да мы можем. Независимо от этих законов, капитализм – против гомосексуализма в силу всей своей классовой направленности. Эту тенденцию можно наблюдать на всем протяжении истории, но с особенной силой она проявляется теперь, в период общего кризиса капитализма.
Капитализм, которому для процветания нужна огромная резервная армия труда и пушечное мясо, рассматривает гомосексуальность как фактор, грозящий снижением рождаемости (как известно, в капиталистических странах существуют законы, карающие аборты и другие методы контрацепции).
Конечно, отношение буржуазии к гомосексуальному вопросу типично лицемерно. Строгие законы доставляют мало неприятностей буржуазному гомосексуалу. Всякий, кто хоть сколько-нибудь знаком с внутренней историей класса капиталистов, знает о периодически возникающих по этому поводу скандалах; при этом замешанные в этих делах представители господствующего класса страдают в незначительной степени.
В связи с этим могу привести малоизвестный факт. Несколько лет назад один из сыновей лорда и леди Астор был осужден за гомосексуальность. Английская и американская пресса не сообщила об этом факте, за исключением «Morning Advertiser». Эта газета принадлежит производителям пива, и в ее интересах было скомпрометировать лорда и леди Астор, которые агитировали за введение сухого закона. Таким образом, факт [осуждения Астора] стал известен благодаря противоречиям внутри господствующего класса.
Благодаря своему богатству, буржуазия может избежать законного наказания, которое во всей своей суровости обрушивается на гомосексуальных рабочих, за исключением тех случаев, когда последние занимались проституцией с представителями господствующего класса.
Я уже упоминал, что капитализм, нуждающийся в пушечном мясе и резервной армии труда, пытается бороться с гомосексуализмом. Но в то же время, ухудшая условия жизни рабочих, капитализм создает объективные условия для увеличения числа гомосексуалов, переходящих на этот образ жизни в силу материальной необходимости.
Это противоречие выражается в том, что фашизм, использовавший ван дер Люббе как орудие своей провокации, в то же время жестоко подавил либерально-интеллигентское «освободительное» движение гомосексуалов во главе с доктором Магнусом Хиршфельдом*.
*Примечание: Ван дер Люббе (1909–1934), голландский гей, коммунист, обвиненный в поджоге Рейхстага, гильотинирован в Лейпциге в январе 1934 г. Магнус Хиршфельд (1868–1935) – немецкий сексолог и просветитель, занимавшийся изучением гомосексуальности и борьбой за гей-эмансипацию.
Андрэ Жид на мавзолее, 1936 год
Другим отражением этого противоречия является фигура Андре Жида, французского писателя-гомосексуала, лидера антифашистского движения и друга СССР. Широкая общественность во Франции знает о гомосексуальности Жида, потому что он открыто писал об этом в своих книгах. И, несмотря на это, его авторитет в массах как попутчика коммунистической партии во Франции не пошатнулся. Тот факт, что Жид присоединился к революционному движению, не помешал его росту и поддержке массами руководства коммунистической партии. На мой взгляд, это показывает, что массы не нетерпимы к гомосексуалам.
Восхваляя «чистоту расы» и семейные ценности, фашизм занял еще более жесткую позицию по отношению к гомосексуализму, чем догитлеровское правительство. Однако, поскольку фашизм разрушает рабочую семью и способствует обнищанию масс, он по существу стимулирует развитие описанного мной второго типа гомосексуализма, т. е. по необходимости.
.
Истребление гомосексуалов в нацистской Германии
Единственным выходом из этого противоречия является революционное преобразование существующего порядка и создание общества, в котором отсутствие безработицы, растущее благосостояние масс и ликвидация семьи, как экономической единицы, обеспечивают условия, в которых человек не будет принужден к этому по необходимости. Что же касается так называемых конституциональных гомосексуалов, то они, как ничтожный процент населения, не способны угрожать рождаемости в социалистическом государстве.
Из доклада тов. Кагановича: «Общие результаты роста материального благосостояния привели к тому, что если в капиталистических странах вместе с бедностью росла смертность, то в СССР смертность снизилась, а рождаемость возросла. По сравнению с довоенными годами население СССР выросло на треть, а в капиталистической Европе сократилось на 10%. Сегодня наша страна с ее 165-миллионным населением показывает такой же прирост населения, как капиталистическая Европа с ее 360-миллионным населением. Как видите, и в этом вопросе темп здесь в Советском Союзе бешеный (смех)». (Доклад Кагановича о работе ЦК ВКП(б) на конференции Московской организации).
Несмотря на необычайно суровые законы о браке, существующие в капиталистических странах, извращения в области нормальной половой жизни распространены в капиталистических странах значительно шире, чем в СССР, где законы о браке самые свободные и рациональные, чем в остальных странах мира.
Правда, мы знаем, что в первые годы революции некоторые люди пытались злоупотреблять свободой, предоставленной советскими законами о браке. Однако эти злоупотребления были остановлены не репрессивными мерами, а широкой политической просветительской и культурной работой, эволюцией экономики в сторону социализма. Я полагаю, что в отношении гомосексуализма (второго типа) подобная политика оказалась бы наиболее плодотворной.
Я всегда считал неправильным выдвигать отдельный лозунг освобождения гомосексуалов из рабочего класса от условий капиталистической эксплуатации. Я думаю, что это освобождение неотделимо от общей борьбы за освобождение всего человечества от гнета частнособственнической эксплуатации.
«Психиатр отказывался верить в существование такого закона»
Я не собирался превращать это в проблему, ставить этот вопрос теоретически и добиваться определенного мнения по этому вопросу от партии. Однако в настоящее время сама действительность навязала мне этот вопрос, и я считаю необходимым добиться общей ясности в этом вопросе.
Товарищ Бородин указал мне, что тот факт, что я гомосексуал, никоим образом не умаляет моей ценности как революционера. Он оказал мне большое доверие, назначив меня руководителем редакции. Тогда он не относился ко мне как к тому, кто может стать или был осужденным преступником. Он также указал, что моя личная жизнь не является чем-то, что могло бы хоть в малейшей степени повредить моему статусу члена партии и редакционного работника.
Когда я поставил перед ним вопрос об арестах, он еще раз (а через него и ОГПУ) уверил меня, что в данном случае причины [арестов] носят политический характер, а вовсе не социальный и не моральный, хотя уже тогда существовал вариант закона от 17 декабря. После того, как я сделал соответствующий запрос в ОГПУ, мне сказали: «Никаких обвинений против вас нет». Когда я узнал о варианте закона от 17 декабря, я получил ответы подобного рода от ряда лиц. Правда, товарищ Деготь из Наркомата юстиции говорил, что причина закона в том, что гомосексуальность есть форма буржуазного вырождения.
Специалист-психиатр, с которым я разговаривал по этому поводу, отказывался верить в существование такого закона, пока я не показал ему его копию.
Несмотря на наличие ряда неправильных толкований со стороны некоторых товарищей, совершенно очевидно, что в период, предшествовавший обнародованию закона, общественное мнение по этому вопросу было все же нисколько не враждебно гомосексуалам. И это меня совсем не удивило.
Я принимал аресты гомосексуалов как вполне естественное явление, поскольку поводом [для арестов] были причины политического характера. Как я уже говорил, все это вполне соответствовало моему собственному анализу вопроса (изложенному выше) и точно так же не противоречило официально высказанной точке зрения советской общественности.
Товарищ Бородин указал мне, что я не должен придавать слишком большого значения статье о гомосексуализме в Большой советской энциклопедии, потому что ее автор сам был гомосексуалом и статья была опубликована в период, когда ряд отклонений еще не был разоблачен. Я не думаю, что мы должны с недоверием относиться к истории коммунистической партии, если ее написал коммунист. Если эту статью на самом деле писал гомосексуал, то от него требовался лишь объективный и научный подход к гомосексуализму.
Во-вторых, я достаточно знаю об эффективности советского политического контроля над прессой, чтобы не допустить возможности публикации статьи с серьезными отклонениями в таком издании, как Большая Советская Энциклопедия. Если это возможно, когда речь идет об отдельных статьях в каком-нибудь малозначительном журнале или газете, то невозможно в Большой Советской Энциклопедии. Во всяком случае, я считал возможным полностью доверять изданию, в состав редакторов которого входят такие люди, как Молотов, Куйбышев и Покровский (или даже Бухарин, хотя он заслуживает меньшего доверия).
Однако с той точки зрения, которую я отстаиваю, статья в Большой советской энциклопедии не имела большого значения. Отношение советской общественности к этому вопросу с достаточной ясностью выразилось в законе, существовавшем вплоть до принятия закона 7 марта. Если бы в законе ничего не было сказано по этому вопросу, то сомнения могли бы существовать раньше. Но закон действительно формулировал мнение по этому вопросу: он защищал интересы общества, запрещая совращение несовершеннолетних. Но это приводило к выводу, что гомосексуальные отношения между взрослыми не запрещены.
“Третья Мещанская”, реж. А.Роом, 1927 год
Закон, конечно, диалектичен: он меняется по мере изменения обстоятельств. Очевидно, однако, что при ратификации первого закона вопрос о гомосексуализме учитывался в целом (так, во всяком случае, можно было бы подумать на основании вывода, следовавшего из закона).
Этот закон устанавливал, что советское правительство вообще отвергало принцип преследования гомосексуализма. Этот принцип носит фундаментальный характер, и мы знаем, что основные принципы не изменяются для того, чтобы привести их в соответствие с новыми обстоятельствами. Менять основные принципы для таких целей — значит быть оппортунистом, а не диалектиком.
Я способен понять, что изменившиеся обстоятельства требуют и некоторых частичных изменений в законодательстве, применения новых мер защиты общества, но я не могу понять, как изменившиеся обстоятельства могут заставить нас изменить один из основных принципов.
Я посетил двух психиатров в поисках ответа на вопрос, можно ли «вылечить» гомосексуальность — возможно, вы найдете это удивительным. Признаюсь, это был с моей стороны оппортунизм (на этот раз, может быть, его можно простить), но побудило меня к этому желание найти какое-нибудь решение этой проклятой дилеммы. Меньше всего я хотел противоречить решению Советского правительства. Я был готов на все, лишь бы не оказаться в противоречии с советскими законами. Я пошел на этот шаг, несмотря на то, что не знал, удалось ли современным исследователям установить истинную природу гомосексуализма и возможность превращения гомосексуалов в гетеросексуалов, то есть в людей, вступающих в половой акт только с представителями противоположного пола.
1929 год, нудистский пляж на Москве-реке
Но, откровенно говоря, даже если бы такая возможность и была установлена, я бы все равно не сомневался, насколько желательно на самом деле превращать гомосексуалов в гетеросексуалов. Конечно, могут быть определенные политические причины, которые делают это желательным. Но я полагаю, что необходимость такой процедуры нивелирования должна быть подкреплена необычайно вескими причинами.
Без сомнения, желательно, чтобы большинство людей были нормальными в сексуальном отношении. Боюсь, однако, что этого никогда не будет. И я думаю, что мои опасения подтверждаются фактами истории.
Думаю, можно с уверенностью сказать, что большинство людей желает и будет желать нормальной половой жизни. Однако я сильно сомневаюсь в возможности того, что все люди станут совершенно одинаковыми в плане своих сексуальных наклонностей.
Напоминаю, что гомосексуалы составляют всего два процента населения. Следует также помнить, что среди этих двух процентов были такие исключительно талантливые люди, как Сократ, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Шекспир, Чайковский. Это те, о ком мы знаем, что они были гомосексуалами. Но сколько других таких же талантливых людей было среди гомосексуалов, которые скрывали свои истинные наклонности?
Я не собираюсь защищать абсурдную теорию о том, что гомосексуалы принадлежат к породе сверхлюдей, что гомосексуальность и гениальность — синонимы, что гомосексуалы якобы когда-нибудь отомстят обществу за свои страдания, объединившись для победы над гетеросексуалами. «Теории» подобного рода были осуждены с большим презрением (чего они и заслуживали) уже Энгельсом в его письме к Марксу от 22 июня 1869 года.
В этом письме Энгельс пишет о «теории», выдвинутой кликой немецких буржуазных гомосексуалов, образовавших свою особую организацию. Энгельс характеризует все это эпитетом «свинство».
Что именно политическая «теория» организации, а не специфическая сексуальная ориентация ее членов, вызывала гнев Энгельса, видно из его письма Фридриху Зорге от 8 февраля 1890 года. Энгельс пишет:
«Здесь происходит еще одна буря в стакане воды. Вы прочтете в «Labour Elector» шумиху, спровоцированную помощником редактора «Стар», который в одной из местных газет открыто обвинил лорда Гастона в содомии в связи со вопиющим гомосексуализмом местной аристократии. Статья была позорной, но носила только личный характер; дело вряд ли было политическим».
Большое и принципиальное значение для нас имеет тот факт, что Энгельс рассматривает дело о члене враждебного сословия, обвиненном в содомии и вызвавшем скандал в аристократическом мире, как «вряд ли политическое», как «бурю в стакане воды». Если гомосексуальность рассматривать как характерную черту буржуазного вырождения, то правомерно нападать на отдельные его проявления, особенно в период, когда гомосексуальные скандалы были широко распространены в аристократической среде.
Однако из цитаты следует, что Энгельс не рассматривал гомосексуальность как специфически буржуазную форму вырождения. Он нападал на нее только тогда, когда (как, например, в случае с Германией) она принимала политическую форму ассоциации некоторых буржуазных элементов.
С другой стороны, я предполагаю, что определенные виды таланта (в частности, талант в области искусства) поразительно часто сочетаются с гомосексуализмом. Это следует иметь в виду, и мне кажется, следует тщательно взвесить опасности половой нивелировки именно для этой ветви советской культуры, ибо в настоящее время мы еще не располагаем достаточно научным объяснением гомосексуализма.
Позволю себе привести одно место из доклада товарища Сталина на XVII съезде партии:
«Всякий ленинец знает, если он настоящий ленинец, что уравниловка в области потребностей и личного быта есть реакционная нелепость, достойная какой-нибудь примитивной секты аскетов, а не социалистического государства, организованного на марксистский лад. Он не может требовать, чтобы все люди имели одинаковые потребности и вкусы, чтобы все люди жили своей повседневной жизнью по единому образцу. […]
Отсюда сделать вывод, что социализм требует уравниловки, уравнивания и нивелирования потребностей членов общества, нивелирования их вкусов и личной жизни, что по марксизму все должны носить одинаковую одежду и есть одинаковое количество одних и тех же блюд, – равносильно произнесению банальностей и клевете на марксизм». (Отчет XVII съезду партии о работе ЦК ВКП(б). )
Мне кажется, что эта выдержка из доклада товарища Сталина имеет прямое отношение к разбираемому мною вопросу.
Важно, однако, то, что даже если добиваться этой нивелировки в настоящем, добиться ее невозможно ни медицинскими, ни законодательными методами.
Когда оба психиатра, которых я посещал, были вынуждены моими настойчивыми вопросами признаться в том, что существуют случаи неизлечимого гомосексуализма, я окончательно установил свое собственное отношение к этому вопросу.
Следует признать, что существует такая вещь, как неискоренимый гомосексуализм — я еще не встречал фактов, которые опровергали бы это, — и, следовательно, как мне кажется, следует признать неизбежным существование этого меньшинства в обществе, будь то капиталистическое или даже социалистическое общество.
В этом случае нельзя найти никаких оснований для привлечения этих людей к уголовной ответственности за их отличительные черты, за создание которых они не несут никакой меры ответственности и которые они не в состоянии изменить, даже если бы захотели.
Таким образом, пытаясь рассуждать в соответствии с принципами марксизма-ленинизма, как я их понимаю, я пришел в конце концов к противоречию между законом и теми выводами, которые следовали из моих рассуждений. И именно это противоречие заставляет меня желать авторитетного утверждения по этому вопросу.
С коммунистическим приветом,
Гарри Уайт».
Что автор письма сообщал о себе сам?
«Гарри Уайт. 27 лет. Родился в Эдинбурге, Шотландия. Сын рабочего художника, недавно обзаведшегося собственным бизнесом. Среднее школьное образование. Журналист по профессии. До 1932 г. работал в буржуазных газетах. В свободное время работал в журнале Общества друзей СССР «Россия сегодня» (с 1931 по 1932 г.). В 1927 г. вступил в Независимую рабочую партию; в Коммунистическую партию Великобритании в 1931. Оказывал помощь в организации партийных ячеек и районных организаций на Флит-стрит, центре английской прессы. В 1932 году принят в штат газеты «Московские новости». В 1933 году был назначен заведующим редакцией этой газеты. Признан лучшим ударником. Выдвижение в ВКП(б) от Коммунистической партии Англии [так в оригинале] отложено до завершения партийной чистки.
Аргументы, изложенные в прилагаемом письме, первоначально были сформулированы мной в письме ответственному редактору «Московских ежедневных новостей» тов. Бородину в надежде, что он обратит внимание тов. Сталина на поднимаемый мною вопрос. Однако он считал это невозможным. Помимо этого, в письме на имя тов. Бородина содержатся также некоторые факты, касающиеся меня лично и в целом не имеющие большого отношения к рассматриваемому вопросу, но которые, однако, я счел необходимым довести до его сведения. Копия этого письма была представлена в ОГПУ по их просьбе, поскольку я сообщил об этом письме одному товарищу из ОГПУ».
[Архив Президента РФ. Оригинальный текст письма опубликован в журнале «Источник» (5/6 (1993)].
Несколько слов о судьбе Гарри Уайта
Вскоре после того, как он написал свое письмо вождю, Уайт покинул Советский Союз и вернулся в Великобританию и принял участие в борьбе Испанской республики против Франко. Он разочаровался в сталинской России, работал внештатным журналистом в «Дейли экспресс» и «Дейли геральд», а затем в агентстве «Рейтер» в Турции, где умер в 1960 году в возрасте 53 лет.
Он был трагической фигурой, пытаясь совместить членство в партии, коммунистические убеждения и гуманные представления о сексуальной ориентации, свободе частной жизни. Пытаясь объясниться с советской диктатурой с позиций науки и гуманизма, Уайт не понимал авторитарной логики сталинской системы. Сколько гомосексуалов, пытавшихся понять или принять людоедскую позицию советского режима, погибло в годы гомофобной сталинской политики? Сложно назвать конкретную цифру, но пострадало целое поколение.
