Если вам однажды доведется побывать на группе взаимопомощи ВИЧ-положительных парней, то вы непременно обратите внимание, что все их разговоры сводятся к туманным перспективам личной жизни. Не лечение, не взаимоотношения с врачом волнуют людей, а то, что в принято называть «социальной смертью».
«Социальная жизнь» гомосексуала, если вдуматься, тоже не сахар. Пока мир на всех парах несется куда-то в светлое будущее толерантности, открытости и многообразия человеческих союзов, гомосексуалу в России приходится овладевать столь искусными навыками конспировки, что уже к своему совершеннолетию он шизофренически способен поделить свою жизнь на равномерные и никогда не пересекающиеся части. Здесь он – прилежный студент, работник, сын, внук и друг, а где-то в другой своей жизни он – свободный искатель приключений, визитер темных комнат, виртуальный аватар какой-то лучшей версии себя самого. У него есть анкеты на сайтах знакомств, Хорнет, фальшь-страница в ВК для поиска любви, секса и порнографии, несколько друзей по ориентации, скапливающиеся личные драмы и одна-две подруги, которые эти миры объединяют.
Эта тайная жизнь, полная тревог, наслаждений, надежд и разочарований для иных может длиться десятки лет, пока на горизонте не появится тот, ради кого всё затевалось, и кто станет верным (или не очень) спутником жизни. Ведь все только и говорят о том, как хочется, чтобы этот бесконечный поиск любви завершился. Почему многие геи так и ходят бобылями – тема совершенно отдельная. Но то, что они часто и порой маниакально мечтают о семье, совершенно очевидно. Они – бабочки, фланеры и верные последователи самых мелодраматических сценариев. Они – сама надежда. Однажды, у них все будет хорошо.
И вот они «плюсанулись».
«Социальная смерть» означает, что не будет больше ничего и никогда. Что ставка прогорела. Что та тайная жизнь в ЛГБТ-сообществе отныне и навсегда погребена. Никто не станет связываться с инфицированным парнем, никому до него нет дела. Если он будет открыт в своем статусе – скорее всего друзей он не потеряет, но любое знакомство окончится словами поддержки и последующим неловким и окончательным молчанием. У всех ВИЧ-положительных парней, которые собираются в круг, на уме лишь один вопрос: «Что теперь делать?»
* * *
Какое-то время спустя отчаяние теряет остроту. Обнаруживаются пути и способы жить дальше. Выясняется, что круг ВИЧ-положительных парней чрезвычайно широк, да и сама постановка вопроса будто бы у меня ВИЧ, а значит я – отброшенный ломоть, с годами становится все менее актуальна. Как-то все устраивается по новым правилам, и для многих парней ничего всерьез не меняется. Те, кто смог принять статус, дальше обсуждают примерно следующее: стоит ли мне сообщать потенциальному партнеру о ВИЧ? Те, кто столкнулся с ВИЧ, прекрасно понимают две вещи:
– ВИЧ сегодня может быть у кого угодно, и почему же я должен сообщать о нем;
– контрацепция и терапия надежно защищают сексуального партнера от передачи вируса, а, значит, каких-то особенных медицинских требований к целибату и отбору любовников «по статусу» быть не должно.
К сожалению, парни за пределами «круга» чаще воображают себе лишь угрозы, а не возможности. Вероятно, они даже слышали о последних исследованиях в сфере ВИЧ-инфекции и у них среди знакомых есть дискордантные пары, но они предпочитают либо «не знать» о ВИЧ, либо, если узнают о положительном статусе партнера, воспринимают это как очень и очень серьезное препятствие. Впрочем, как мне недавно пояснили, в тех же самых круизинг-барах, спидобофобия давно сошла на нет, потому что никто там не питает иллюзий, будто твой партнер стерилен. Надел презерватив и вперед.
Сегодня мы понимаем, что разделение на «положительных» и «отрицательных» не только не помогло, но и стало почвой для настоящей эпидемии. Отказывая людям с ВИЧ в сексе и отношениях, гей-сообщество не смогло себя обезопасить. Оно лишь вынудило ВИЧ-положительных парней уйти в тень и всеми правдами и неправдами скрывать свой статус. Хуже всего, что это негласное пренебрежение к ВИЧ-положительным создало ситуацию, в которой никто бы не хотел узнать о своем «положительном» статусе. То есть все как бы в курсе, что от ВИЧ-инфекции давно не умирают, но кто пообещает человеку, который заразился, что он не останется за боротом веселого гей-корабля? Напуганный той самой «социальной смертью», это человек превращается в локомотив эпидемии, в то время как мог бы получать терапию и договариваться с вами об обязательном использовании презервативов. Таким образом, сегодня тот, кто кажется «здоровым», с высокой вероятностью может быть заражен и бегать от тестирования как от огня.
Разве не проще не связываться с «положительными»?
Я понимаю, что моя логика может показаться странной. Разве не проще не связываться с «положительными»? Нет, не проще. Несколько лет назад Hornet добавил функцию оповещения о ВИЧ-статусе. Как много вы видели парней, у которых в анкете было бы написано «положит.» или «положит., неопределяем.»? А теперь примите к сведению, что 15-20% парней-геев в городах-миллионниках живут с ВИЧ, знают они об этом или нет. Отсчитайте каждого пятого и шестого человека и мысленно пометьте их красным цветом. Это ваши риски. Если они знают о своем статусе и ответственно относятся к своему здоровью, то вам ничего не угрожает. Но скорее всего они напуганы вашим невежеством и страхом, тестировались последний раз четыре года назад (если вообще тестировались) или уже получили статус и предпочли об этом забыть как о страшном сне.
На самом-то деле, мы могли бы жить совершенно в другом мире. В мире, где ВИЧ-статус – лишь информация к сведению и ничего больше. Я скажу даже больше, стигма вокруг ВИЧ – то немногое, что действительно ставит здоровье «отрицательных» парней под угрозу. Отторгая тех, у кого есть ВИЧ, вынуждая их к «социальной смерти», сообщество лишь множит свои настоящие риски. Поверьте мне, никто «умирать» не собирается.
Автор: Левий
