Мы пообщались с гей-заключенным, который отбывал наказание в колонии строгого режима
Наша команда решила рассказать вам историю гея-заключенного, который несколько лет отбывал наказание в колонии строгого режима. Он поделился с нами своим рассказом о жизни гея в колонии, а также о существующих предрассудках, дискриминации и пытках, с которыми сталкиваются гомосексуальные мужчины.
Его история полна тяжелых испытаний. Она заставит нас не только задуматься о том, как жестоко и несправедливо может быть тюремное заключение, но и позволит лучше узнать о том, каково быть геем в российской тюрьме.
Предыстория
Стоит начать с предыстории, как я вообще попал в исправительную колонию. Задержали меня на трассе Санкт-Петербург – Вологда и арестовали за перевозку наркотиков. Дело в том, что сам я направлялся в Архангельск и по пути меня попросили подвезти коробку. Впоследствии выяснилось, что в этой коробке как раз таки и содержались наркотики. Ранее я уже возил посылки и не ожидал, что в коробке может находиться какой-то криминал. Не думал, что подобная ситуация может со мной произойти. В итоге Вологодский суд приговорил меня к 6-ти годам колонии строгого режима. Смягчающим обстоятельством был тот факт, что я находился на гормональной терапии.
Мне пришлось пережить СИЗО Вологодской области и 2 года в колонии строго режима в ИК-6 «Обухово» (находится в Санкт-Петербурге – прим. ред.). Колония строгого режима – это очень страшное место, где мне приходилось продумывать буквально каждый свой шаг, как и слова. Я видел очень много жестокости по отношению к геям — их избивали и постоянно издевались над ними.
Каждый отбой я радовался, что пережил ещё один день — что я стал ещё ближе к своей свободе и что скоро всё это наконец закончится.
Предрассудки и сегрегация
В плане предрассудков и сегрегации ничего особо не поменялось. Сейчас геев в колонии называют «левые». Они сидят за отдельными столами. Раздают им ту же пищу, что и другим, но из отдельного бачка. Посуда у них тоже своя. Брать у «левого» ничего нельзя, но вот дать можно.
Причём “левые” есть двух типов — рабочий и обычный. Рабочие “левые” – это те, кто за банку сгущёнки или пачку сигарет могут оказать интим-услуги. Бывает так, что такие “левые” живут куда лучше обычных мужиков: у них есть всё, а у мужика только гордость. Тем не менее в колонии гомосексуалам не дают поощрений и пишут на них только взыскания, чтоб они не могли уйти на УДО (условно-досрочное освобождение – прим. ред.) и сидели до самого конца своего срока.
Но есть и некоторые поблажки. Например, если человек сидит в ШИЗО, а ему надо что-то передать (те же сигареты, чай или сахар), то сделать это можно через “левого”, кто там работает. Это же касается и ситуаций, когда сотрудники устраивают шмон по заключенным — через “левых” можно спрятать нечто запрещенное (то, что не положено по правилам внутреннего распорядка), либо забрать это.
Если говорить про трансгендерных людей, то иногда таких оставляли сидеть в СИЗО. Либо они могли сидеть в “БМ” – “безопасном месте” (как правило, это одиночная камера – прим. ред.), но это происходит редко. Тут уже как повезёт — трансгендерного человека могут посадить и в обычный отряд.
Жизнь в колонии
Когда я только попал в колонию и находился на карантине (карантин – это временное содержание заключенного перед выходом в колонию – прим. ред.), то надо мной издевались и избивали меня. Пытались поставить меня на пин-код (попытка шантажировать человека на деньги, угрожая раскрыть ту или иную информацию о нём) — засняли видео издевательств и требовали перевести им деньги. Благо, что у меня была возможность попасть к начальнику колонии, где я и рассказал ему о том, что вообще происходит. В итоге всё обошлось.
Тем не менее это был не единичный случай и в последующем мне уже угрожали расправой. Но в основном все эти моменты были направлены на то, чтобы сломить дух заключенного.
В один из дней в нашем отряде появился парень, который стал моим соседом. Это был единственный человек, который знал о том, что я гей и живу вместе со своим парнем. Он был бедолагой и ему было совсем нечего есть, кроме баланды (тюремная еда – прим. ред). Тогда я решил договориться с ним, что пока я буду сидеть, то буду с ним семейничать (т.е. делиться своими передачками) — он же будет хранить молчание о том, что я гей.
Что касается других заключенных, то разумеется я скрывал свою сексуальность. Хотя иногда парни там были действительно красивые. С одним из них я до сих пор общаюсь, но, увы, он гетеросексуал. Конечно, я немного выделялся на фоне других — приходилось играть роль этакого “придурка”, чтоб люди думали, что я просто так дурачусь.
При этом у меня не было возможности пригласить своего парня ко мне на длительное свидание — это вызвало бы подозрения со стороны других заключенных и создало бы мне лишь новые проблемы. В итоге я говорил, что он мой брат и мог видеться с ним только короткое количество времени.
Страдания и унижения Серёжи
Осенью к нам в колонию привезли Сережу, ему на тот момент было 23 года. Он вёл себя довольно манерно и выглядел достаточно феминно. Его судьба мне запомнилась надолго и вспоминать о несправедливости по отношению к нему я буду еще долгое время. Сам он был из села Елизаветовка из Луганской области и учился в Донбассе в местном колледже. Когда Россия пришла на территорию Украины — пришли и новые порядки!
Он был открытым геем, но в итоге попал в лапы местным «мусорам» — его и ещё пару парней в возрасте 16-ти лет заставили заниматься секс-работой и другими мелкими преступлениями. В какой-то момент он бежал в Санкт-Петербург, подрабатывал там и пытался всячески устроить собственную жизнь. Однако вскоре он был пойман местными полицейскими и был арестован по сфабрикованному делу о разбое.
В итоге ему дали 3 года — год с небольшим он отмывал полы и туалеты в СИЗО «Горелово». Это СИЗО, основанное на коммерции, где все заключенные должны были платить мзду, или как говорят в простонародье – «Кремль». У него не было денег, потому он жил под “шконкой” и мыл там полы с туалетами.
Потом на 2 года он попал к нам. Сначала его отправили в “БМ” в санчасть, но списали через месяц, так как там была лютая ненависть к женственным парням и геям. Зачастую там даже происходили стычки из-за присутствия геев. Тогда его перевели в 5-ый режимный отряд — это специфический отряд, где сидели заключенные, совершившие самые жестокие преступления, либо те, кто не готов был соблюдать правила внутреннего распорядка.
В этом отряде над ним издевались и каждый день избивали. В колонии это называется – “прожаривали”. Наши бараки стояли рядом, а у 5-ого отряда окна выходили в наш прогулочный дворик. Причём там не было ничего, кроме нескольких железных двухъярусных кроватей и секции для пыток.
В один из дней наш дворик слышал истерзанные крики из той комнаты. Они привязывали его руки на растяжку к кровати и били палкой по ягодицам, чтобы отбить ему задницу. Думаю, что били не только по ней. В тот день я насчитал 197 ударов.
Уже на следующий день я видел его в медсанчасти — в его глазах чётко читалось отчаяние. Хочу заметить, что это был не первый и не последний день его страданий. Он пролежал в санчасти две недели. Потом эти издевательства над ним продолжились — никто не возмущался происходящим, никто никуда не писал, все тупо молчали.
“Да кому нужен этот молодой пидор”, “мало ему отбили жопу”, “надо им всем жопы поотбивать” – это слова рядовых заключенных, которые я слышал в колонии.
После санчасти его перевели к нам в отряд. Он был счастлив, что его перевели с 5-ого отряда. Когда у меня была возможность, то я пытался помочь ему пережить всё это, общался с ним и наставлял его. Если говорить про секс, то вообще на это стоял строгий запрет. Но у Сережи иногда были встречи в УБПК (банном комплексе), которые заканчивались ШИЗО на 15 суток для инициатора.
Сначала у нас был нормальный старшина в отряде, но в какой-то момент ему на смену пришёл другой – злой гомофоб. Тогда же Серёжу стали забивать ради удовольствия. Смотреть на это было просто невыносимо. Тем не менее старшина заставлял нас собираться в КВР (комната воспитательной работы – прим. ред.), где его унижали при всех и обвиняли буквально во всём, в чём только было можно. Закончилось всё это тем, что он попросился обратно в 5-ый отряд, поскольку там над ним хотя бы так не издевались.
Серёжа освободился в декабре 2021-ого года и так как был с украинским паспортом, то его отправили в иммиграционный центр на 3 месяца. Впоследствии суд принял решение депортировать его в Украину. Депортация произошла в феврале. К сожалению, судьба у него сложилась трагично. Позже он отправился на фронт и погиб, защищая свою страну от оккупантов.
История влюблённой пары
Ещё помню, что за эти два года был ещё один случай, произошедший в столовой. Это был просто фурор ненависти. Там работали два молодых парня – Андрей и Паша. Они жили в одном отряде и вместе работали на кухне — один работал поваром, а другой подсобником. Они тайком встречались друг с другом, пока в их отношениях не появился ещё один парень Антон. Как-то раз он увидел их вместе и приревновал. В итоге у них произошла ссора и Антон пошёл и рассказал об их отношениях в дежурную часть.
Из-за этого Андрей и Паша попали в ШИЗО на 45 дней каждый. Сам Антон смог откупиться.
В ШИЗО над ними активно издевались “мусора” и водили заключенных за деньги на “сафари” (как они сами это называют), где они могли в закрытых стенах поразвлекаться над Андреем и Пашей. Не могу утверждать, что там их насиловали, но Андрей вышел оттуда с “синим телом” и сломанной рукой — якобы просто “упал со шконки”.
Колония была просто на грани бунта из-за всей этой истории. У всех сразу же включились понятия и заключенные отказывались ходить в столовую, так как там работали «левые». Тем не менее их всё равно насильно отправляли в столовую. Причём сотрудники колонии для вида просто поменяли посуду. После этого гомофобия стала проявляться буквально во всём.
Андрея через 45 суток отправили к нам в отряд, где он до звонка мыл все коридоры, секции и туалеты. Паша же попал на 7-ой отряд, где на него также свалилась вся грязная работа – он работал уборщиком в ПТУ. Но у них была искренняя любовь друг к другу. Я видел их любовь и те невыносимые страдания, которые им пришлось переносить. Андрей и Паша освободились уже после меня, так как они оба стали “звонковыми” (заключенные, который сидят от начала и до конца своего срока – прим. ред.) после того, как их отношения были раскрыты.
Существующие пытки
Были и другие издевательства над гей-заключенными. Например, проводили “пенную вечеринку” – это когда заставляли ползать на коленках и убирать/мыть полы. Заключенному давали ведро, в котором была вода и кусок хозяйственного мыла. Ещё для “радости” давали 50мл геля для душа. В итоге запенивается вся галлера и санузел, а потом под нецензурные выражения “левый” собирает всю эту пену тряпкой. Причём кафель и санузел тебе нужно было мыть зубной щёткой! И такой вот уборкой ты занимаешься с утра и до вечера.
Или заставляли “стоять конём”. На тебя надевают теплую одежду, ставят лицом к стене и заставляют стоять на полусогнутых коленях. Так ты стоишь сутки. Тебе нельзя дотрагиваться к стене, спать тоже нельзя. Ты весь истекаешь потом и при этом рядом с тобой стоит дневальный с палкой, который сразу же бьёт тебя, если ты выходишь из положения “коня”.
Также тебя могли привязывать к растяжке кровати и бить армированной пластиковой трубкой или черенком от лопаты. Могли прижигать сигаретами по скрытым одеждой местам с выражениями в духе, мол, “сжигать вас всех надо”. Из последних “ноу-хау” – привязывали ноги одного “левого” к кровати, другой же держит его. Потом берут палку, как для игры в лапту, и бьют по нижней части ступни.
Это далеко не все издевательства и пытки, которые практиковались в колонии, но я стараюсь не ворошить память.
Типичный день в колонии
Хочу рассказать, как выглядел мой типичный день в колонии. Подъём начинался в 6 утра, нужно было помыться, заправить “шконку” и выйти к 06:30 на зарядку. В 9 утра была проверка по карточкам на общем плацу, где позже по очереди называли людей, кто шёл на “106-ые”, т.е. бесплатные работы, в школу или ПТУ на обучение. Те, кто работал, собирались строем и уходили вместе на работу. Я как раз таки работал — был дневальным. Сидел на тумбе, водил заключенных в моём отряде в баню и в целом просто следил за порядком.
В 13:00 все выходили на обед, после которого можно было посетить библиотеку. Очередная проверка по карточкам была в 17:00, а уже в 18:00 весь отряд отправлялся на ужин. В 21:00 устраивалась ещё одна порядка, а там уже в 22:00 был отбой. Но в час ночи устраивали ещё одну дополнительную проверку по заключенным в бараке (смотрели на их присутствие по ногам).
Что касается медицины, то в колонии она только для “блатных” — обычным заключенным лекарства могли тупо не давать. Мне, например, пришлось писать письмо в прокуратуру и только после этого для меня нашли подходящие мне лекарства. Обычно родственники заключенных покупают их за свой счёт и передают в медсанчасть.
А вообще в колонии коммерция процветает полным ходом. Хочешь лучше питаться — плати. Ремонтные работы происходят тоже за счёт заключенных. Когда приходит время к освобождению, то просто так никуда не отпускают. Пытаются вымогать деньги или требовать сделать какой-нибудь ремонт за свой счёт.
Сравнение по областям
Если сравнивать дискриминацию в отношении геев по областям, то могу сказать, что Вологодская область в плане заключения куда более лояльная. Тут гей-заключенные не так сильно бояться столкнуться с гомофобным отношением или какой-либо дискриминацией. Такого не скажешь про Ленинградскую область и Санкт-Петербург, где у заключенных-гетеросексуалов просто жуткая ненависть к геям.
Когда я сидел в СИЗО в Вологодской области, то геи, про которых все знали, сидели в отдельных камерах. В зависимости от наполнения заключенными на них выделялось порядка 4-5 камер. Когда они ездили в суд, то их возили в “стаканах” (специальный отсек в автозаке, в котором перевозят одного заключенного – прим. ред.). Мылись они тоже отдельно.
Несмотря на существующие запреты, я переписывался с одним таким парнем. Он сидел первый раз, но его сосед уже был в заключении. Он рассказал, что в СИЗО к гомосексуалам в принципе нормально относятся — их не бьют, спокойно объясняют им их работу и они её выполняют. Другими словами, они сидят, как другие заключенные. Сейчас вологодские зоны стали “краснеть” (т.е. там отсутствует внутренняя власть заключенных и установлен жесткий режим администрации – прим. ред.), но те, кто прежде держали режим, никуда не делись.
Мне лично повезло и уже через 2 года колонии строгого режима я вышел на принудительно-трудовые работы. Сейчас нахожусь в исправительном центре. По факту ты живёшь в общежитии закрытого типа и работаешь на воле или при колонии за копейки.
В выходные, если соблюдаешь режим, отпускают побыть дома или погулять по городу, но вечером ты обязан вернуться обратно. Питание, одежда и все прочие бытовые и медицинские нужды покупаешь за свой счёт. Могут дать отпуск, если ты работаешь — в общем где-то 18 дней в году, но более чем на 9 суток не отпускают.
Но быть геем здесь тоже не сладко — гомофобия процветает в полной мере. Я не могу раскрывать всех деталей в текущей ситуации, но скажу так: ЛГБТК-персонам так просто уйти с принудительно-трудовых работ не дадут. Будут пытаться создавать инциденты и проблемы на каждом шагу, чтоб тупо продлить твой срок.
Если случилось так, что вашего друга или партнёра посадили — не удивляйтесь тому, что он будет «дикой собакой» после того, как освободится. Это нормально, к нему нужно отнестись с пониманием. Все люди, что проходят через эту «чертову мясорубку» становятся чуть старше и выходят с болью в груди, которая не заживает сразу! Принимайте их такими, какие они есть! Я лично видел, как после освобождения люди расстаются с тем, с кем были близки. И всё из-за недопонимания, разрыва в жизненном опыте и боли в душе.
Интервью подготовлено: Хреногубка
