Вячеслав Бортник о крепком гей-браке, американском менталитете и выживании квиров на постсоветском пространстве
Вячеслав Бортник — звезда белорусского квир-активизма. Он занялся этим делом ещё в 90-х, и немало сделал для повышения видимости сообщества и защиты его прав. Сейчас ни в России, ни в Беларуси не осталось ни видимости, ни прав, ни, толком, сообщества. Многие активисты давно живут за границей, в том числе и наш герой. Теперь он — американский активист, который, впрочем, старается не терять связи с родиной.
Так совпало, что в июле Вячеслав отметил 10 лет брака со своим мужем Шоном, а 18 августа стукнет 20 лет их отношениям. Мы не могли не поздравить старого друга нашей редакции с двойным юбилеем. А заодно узнать, как сложилась его жизнь и как из-за океана видится всё то, что происходит на постсоветском пространстве.
Каково живётся белорусским квирам, если от них прилетают весточки?
Полное подполье, наверное, даже более глубокое, чем во времена совка. Всё вернулось на круги своя. Надо фильтровать базары, чтобы ни дай бог не сболтнуть лишнего, вести двойную жизнь. Квир-семьям с детьми ещё сложнее: если родители с большего привыкли маскироваться, то теперь надо и детей настраивать в таком же ключе, иначе сердобольное государство просто-напросто лишит родительских прав. Естественно, и речи не идёт о каких-либо квир-организациях и мероприятиях. Осталось пару виртуальных проектов, но, похоже, это и всё…
Вы отметили 20 лет со своим мужем. А как вы познакомились? Где и как прошла свадьба? Почему в тот момент вы оба решили, что этот тот самый человек, с которым не страшно стареть вместе?
Днём знакомства мы считаем 18 августа 2003 года. Познакомились, можно сказать, чисто случайно — на большой правозащитной конференции в загадочной Мексике. Инициатива знакомства была со стороны Шона:. Он сразу заприметил меня в день прибытия, т. к. волонтёрил на регистрации гостей. Будучи более практичным, я расценил нашу короткую «любовь» во время конференции как курортный роман. У Шона же были более серьёзные намерения — через полтора месяца он прилетел ко мне в Минск.
Свадьбе нашей суждено было случиться только 11 июля 2013 года. Таким образом, в этом году мы празднуем две круглые даты: 20 лет знакомства и 10 лет замужества. Брак зарегистрировали в спешном порядке, т. к. нужно было подать документы на грин-карту до истечения срока моей визы. Роспись прошла в Вашингтоне в узком кругу близких друзей, ну а большую свадебную вечеринку мы закатили в сентябре на Чесапикском заливе в Мэриленде. Честно сказать, в тот момент мы не задумывались о старении; просто радовались тому, что наконец можем быть вместе — все преграды и препятствия позади. Ну и, конечно, 10 лет «испытательного срока» было достаточно для того, чтобы убедиться в серьёзности отношений.
20 лет в браке — это стаж. Что за это время пришлось пережить и удалось преодолеть? Если не секрет, как в сексе?
Пережить довелось многое. Прежде всего, первые 10 лет отношений нас постоянно преследовала неопределённость. Жили от встречи до встречи, от поездки до поездки. Никогда не было уверенности в том, дадут ли мне или ему визу, когда увидимся в следующий раз, будет ли эта встреча последней. Поддерживать отношения на расстоянии было тяжело не только эмоционально, но и финансово. Все эти поездки друг к другу и встречи на нейтральной территории (т. е. в третьей стране) стоили нам десятки тысяч долларов. Мне пришлось пожертвовать карьерой — я намеренно ушёл во фриланс, чтобы иметь возможность ездить. Были моменты, когда меня за правозащитную деятельность задерживали белорусские правоохранительные органы и Шон не мог связаться со мной, узнавая о моих проблемах из СМИ. Мы не могли строить серьёзных планов на будущее — всё было в подвешенном состоянии. Наша жизнь кардинально изменилась только после росписи. К вопросу о сексе. Если интересно, стоит ли у нас, отвечу — стоит.
Когда было принято решение уезжать в США с концами — почему оно было принято? И что в большей степени сыграло роль: разочарование в активизме в Беларуси или просто желание наконец пожить для себя?
Вопроса уезжать с концами никогда не стояло. Я не отказался от белорусского гражданства и продолжал ездить в Беларусь один-два раза в год. У меня там семья и много друзей, с которыми всегда рад повидаться. Я уехал не из-за преследования властями, а чтобы быть вместе с любимым человеком. Конечно, имело смысл мне переехать в США, а не Шону в Беларусь, по ряду соображений. Сценарий «с милым рай и в шалаше», увы, не для нас.
Почему уехал именно в 2013-м? В июне этого года Верховный Суд США отменил действие «Закона о защите брака», по которому браком считался только союз мужчины и женщины. После отмены однополые браки стали признаваться на федеральном уровне. Конечно, мы могли бы расписаться ещё в 2009 году, когда однополый брак был узаконен в Округе Колумбия, но это только бы нам навредило. Наш брак бы не признавался на федеральном уровне, и я не имел бы права подать на грин-карту. Более того, мне бы скорей всего отказали в американской визе, если бы я сказал, что замужем. Ведь главное при получении визы — убедить консульство в том, что ты не собираешься остаться в США и не строишь там серьёзные связи. Пришлось ждать ещё четыре года, но оно того стоило.
Разочарования в активизме не наступило и не могло наступить. Активизм у меня в крови, поэтому продолжаю активную деятельность, но уже в США. Ну а пожить для себя — это нормальное человеческое желание.
Как психолог скажу, что в конечном итоге все живут только для себя, а то как люди интерпретируют свои действия (прежде всего самим себе) — это уже другой вопрос.
Все эмигранты переживают культурный шок при переезде, даже если до этого много путешествовали. В чём он выразился для тебя? К чему было сложно привыкнуть?
Культурный шок несомненно был. Мне потребовалось по крайней мере два года, чтобы въехать в американскую ментальность. Когда я бывал там короткими наездами (фактически туристом), всё казалось новым и интересным и я не успевал разобраться, что к чему. Потом мне повезло выиграть стипендию на учёбу в одном из лучших вузов США и пожить в Вашингтоне два года. В тот момент, когда ты начинаешь понимать, что ты здесь живёшь, а не проездом, начинает смещаться точка сборки. Сложно было привыкнуть к индивидуализму, лицемерию и поверхностности американской культуры.
Например, в Вашингтоне в любой компании разговоры ведутся только о работе и политике. Если у тебя нет приличной работы (или нет работы вообще) и ты не интересуешься политикой и не в курсе ежедневных новостей, ты автоматически выпадаешь. Потом, конечно, пласт поп-культуры, на которой выросли американцы — это малоизвестные белорусам фильмы и телесериалы, актёры и музыканты, писатели, бренды, популярные в то или иное время. Без этого багажа сложно быть равноправным участником разговора. Опять-таки корпоративная культура — её тоже не сразу схватишь, не имея опыта работы в американских государственных и частных структурах или нон-профитах. Для меня самым главным было обретение СВОБОДЫ с большой буквы, чего у меня никогда не было в Беларуси. (Я не говорю о внутренней свободе — она, конечно, была). Остальное всё второстепенное. При желании можно понять местные правила игры и преуспеть в этой жизни. И при желании можно найти круг своих людей, с которыми интересно идти по жизни.
В США ты продолжил быть активистом. А нужен ли там активизм, в стране победившей ЛГБТ-пропаганды? Или не так уж и победила? Каковы главные проблемы американских квиров?
Вот именно, не так уж она и победила. Американскому ЛГБТ-движению потребовалось более 50 лет, чтобы достичь того, что мы имеем сегодня. Но даже в демократической Америке нет никаких гарантий. Ряд консервативных штатов продвигает законопроекты, которые отбрасывают права ЛГБТ на десятилетия назад, причем не только права ЛГБТ, но и, к примеру, права женщин, расовых меньшинств. Недавняя история показала, что демократические институты, которые строились веками, можно пошатнуть и ослабить за 3-4 года.
Сегодня одним из самых важных законопроектов для ЛГБТК-сообщества является «Закон о равенстве» (Equality Act). В случае принятия будет запрещена дискриминация в таких сферах, как занятость, жильё, банковские кредиты, суд присяжных и доступ к общественным местам, среди прочего. Законопроект был одобрен Палатой представителей прошлого Конгресса США, но даже не прошёл в Сенат. Палата представителей переизбирается каждые два года, то есть приходится начинать все сначала. В некоторых (я бы сказал гомофобных) штатах можно заключить однополый брак, но вам откажут в работе из-за сексуальной ориентации или не обслужат в ресторане. Еще хуже обстоят дела у трансгендерных людей: их даже могут арестовать просто за нахождение в общественном месте. Также ведётся работа по запрету буллинга в образовательных учреждениях, усилению защиты ЛГБТ-бизнесов и т.д.
Твоя эмиграция примерно совпала с тем возрастом, когда многие геи списывают себя в тираж и переживают свой специфический кризис. У тебя они наложились или, наоборот, компенсировали друг друга? Как ты себя чувствуешь сейчас в своём статусе и возрасте? Каковы планы на ближайшую вечность?
Не совсем понял, идёт ли речь о так называемом кризисе среднего возраста или невозможности легко найти партнёра для секса из-за старения. Думаю, что о втором. Мне жаль людей, счастье и смысл жизни которых строится исключительно вокруг секса. Мне, наверное, повезло, т. к. секс как таковой всегда был и есть важной частью моей жизни, но никак не главной. Важно понимать, что мы неизбежно меняемся (в том числе и внешне) и принимать эти перемены, уживаться с ними. Будучи в гармонии с самим собой, можно найти пути быть счастливым в сексе в любом возрасте. Прелесть Америки в том, что при желании и правильном подходе можно найти партнёра на любой вкус и в любом возрасте. Просто не надо строить иллюзий насчёт самих себя. Знаю, это сложно, но иначе никак. Ну и, конечно, в Америке можно купить всё что угодно. Вы же не о любви меня спрашиваете:)
У меня есть приятель-американец, который время от времени делится своими похождениями. У него есть бойфренд, с которым он в открытых отношениях, и куча секса на стороне через сайты знакомств. И всё равно он не счастлив по жизни. Я думаю, тут дело не в сексе и не в возрасте.
У меня, наверное, ещё не настал кризис среднего возраста, а может я его как-то проскочил. В США я достаточно поздно начал профессиональную карьеру и просто в восторге от новой работы, продолжаю активную волонтёрскую деятельность, занимаюсь творчеством, постоянно знакомлюсь с новыми людьми, путешествую. Часто даже некогда подумать о сексе.
Насколько сильно различаются квир-люди в Беларуси, России и США? У них больше общего или разного? И что превалирует: национальная ментальность или специфика, связанная с принадлежностью к сообществу?
Думаю, что квир-люди в Беларуси и России в целом мало чем отличаются. Конечно, есть специфика, когда мы рассуждаем о столичной и провинциальной жизни, возрастных различиях (не только в плане биологического возраста, но и поколенческой культуры), уровне образования или экономическом статусе. Опыт квир-людей в Беларуси и России корректней сравнивать с опытом американцев из консервативных штатов. Наши квир-люди в культурном плане не прожили того, что прожили их американские собратья за последние 50 с лишним лет. Например, жизнь в гей-гетто в больших городах, как, например, Сан-Франциско или Нью-Йорк. Или жизнь в контексте эпидемии ВИЧ/СПИД 80-х-начала 90-х (не принижая важности проблемы на постсоветском пространстве). Опять же однополые браки, которые в некоторых штатах стали возможны ещё в начале 2000-х. Стиль жизни американских квиров значительно изменился за последнее время. Многие квир-семьи заводят детей; гей-гетто, клубы, сауны и прочие ранее популярные места встреч уже не имеют такого значения, поскольку в прогрессивных штатах все бизнесы гей-френдли, а секс на ночь можно найти и по Интернету.
Война РФ против Украины и последующие репрессии надломили российское квир-сообщество. Кто-то делает вид, что ничего не происходит, кто-то просто пытается спрятаться, некоторые даже поддерживают власть, а многие уже полтора года не могут дышать и живут в перманентном отчаянии. А как эти события выглядят глазами американского гея? Это возня где-то далеко, это планетарная трагедия? И российский или белорусский гей, попавший в США сегодня, будет воспринят как жертва репрессий и узник, вырвавшийся на свободу, или как русский, который поражён путинской скверной и вообще его никто не ждёт?
Безусловно война в Украине широко обсуждается в американской прессе. В целом американцы поддерживают Украину, хотя и не все. Я бы не сказал, что американские геи как-то особенно парятся по этому поводу. К сожалению, ни одна крупная американская ЛГБТ-организация не занимается этой проблемой.
За исключением инициатив, которые можно пересчитать по пальцам одной руки, они никогда особенно не занимались проблемами ЛГБТ за пределами США. Это специфика американского неправительственного сектора — доноры прежде всего заинтересованы в переменах именно в США, что в общем-то коррелирует с отношением американского населения в целом.
По сравнению с военной и прочей помощью Украине, программы помощи украинским беженцам значительно скромней. Бросающегося в глаза наплыва украинских, белорусских или российских квиров не наблюдается. Думаю, что у американских квиров нет каких-то особых сантиментов по поводу беженцев из бывшего совка. Для них мы такие же эмигранты, как из любой другой страны. Никто тебе не будет помогать только из-за того, что ты украинец, белорус или русский.
Что ты посоветуешь российским и белорусским квирам сегодня? Надо ли им бороться за свои права или пытаться переждать? Или уехать, если есть такая возможность?
Не имею никакого морального права раздавать такие советы. Каждый должен решать за себя. Героев в наше время мало, но именно они двигают прогресс. С другой стороны, жизнь-то одна. Мне видится, что ЛГБТ-сообщество, если таковое вообще существует, находится в модусе выживания. В настоящее время ни в Беларуси, ни в России я не вижу возможности бороться за свои или чьи бы то ни было права. Но что же делать? Если уж решил остаться, но не готов быть героем, начинать нужно с себя, своего окружения — друзей, коллег, семьи. Нет смысла биться головой в стену. Нужно убеждать тех, кто колеблется или еще не имеет своего взгляда на проблему. Убеждённых гомофобов не переубедишь — да и не нужно. Конечно, каждый должен осознавать, что это опасное дело, и быть готовым к возможным последствиям.
Интервью: Antony Sπyros.
