В клетке, которая в России заменяет скамью подсудимых — испуганный молодой мужчина. Скоро его сменит женщина из того же бара, а потом их уведут в камеры. Этой клетке, вероятно, предстоит стать свидетельницей первого дела в России, когда за экстремизм посадят организаторов drag-show.
Колонка Ярослава Распутина для Global Equality Today. Русскоязычная версия. Фото: eanews.ru
“We closed the doors, but it didn’t help. LGBT people in Russia have become extremists”
Оренбург — российский город недалеко от Уральских гор, которые разделяют Европу и Азию. Ценности тут вполне российские: в телевизоре рассказывают, как солдаты защищают Россию от украинских ЛГБТ, в маленьком баре без вывески геям и лесбиянкам наливают коктейли. Точно известно, что в клубе 15 париков: часть на drag queen, часть в гримёрке.
За 10 лет, что в России преследуют ЛГБТ, посетители привыкли к простому правилу. «За закрытыми дверями занимайтесь, чем хотите!» — такое обещание давали раз за разом российские политики, принимая всё более и более суровые законы.
Тех, кто выносил прайд-флаг за пределы закрытых дверей, в российских гей-клубах не любят. Но если соблюдать правила, можно же танцевать в безопасности?
Нет. Это не я отвечаю — отвечает ботинок полицейского. В баре новые люди. У них нет париков и накладной груди. Есть форма, у некоторых оружие, у других — нашивки националистской организации «Русская община Оренбург». Это рейд. В русском языке есть своё слово для рейда, но противники западных ценностей предпочитают английское.
Говорят, лежать лицом в пол несколько часов неприятно. Раздетыми до нижнего белья — тем более. Настолько, что можно уже не думать о таких глупых неудобствах, как несколько камер мобильных телефонов, снимающих это унижение. На одной из съёмок мужчину волокут по полу и требуют разогнуться. Он закрыл голову руками и прижал колени к груди — такая поза защищает от ударов по самым уязвимым местам.
Удары на видео не попали.
30 ноября 2023 года Верховный суд России объявил «Международное общественное движение ЛГБТ» экстремистским. Хотя такой организации и не существует, в тексте решения сказано, что в России у неё есть подразделения, координаторы и участники. Кто они — не говорится, только цифры: 40 организаций, 80 интернет-ресурсов, 281 «руководитель ячеек». Кто эти люди и чем они занимаются, суд не говорит. Но им теперь запрещено это делать.
Что делать? Ответа от суда нет. Только от ботинка.
Я читаю эти новости с безопасного расстояния. Вы читаете этот текст наверняка тоже. В странах, выразивших обеспокоенность о новых российских репрессиях, вообще сложно представить, каково это — лежать под ногами у полицейских за то, что ты парень и хотел выпить и потанцевать с другим парнем под хорошую музыку. Я уехал не так давно и ещё помню этот страх. Я не хочу передать его вам — молюсь, чтобы вы с ним не столкнулись.
Жизни ЛГБТ-людей в России в опасности. Долгие годы власть Путина нас разделяла. Он и его вассалы постоянно говорили: «мы не нарушаем ваши права, НО…» После этого «но» всегда было новое нарушение прав: не подходите к детям, не показывайтесь на ТВ в дневное время, не проводите фестивали, не открывайте свои сайты. И всегда прибавляли: «зато за закрытыми дверями делайте, что вздумается!».
Мы видели, как эти заявления сменяли друг друга. Одни из нас хотели требовать своих прав и развернуть эту спираль обратно. Другие хотели, чтобы от нас отстали, в надежде, что следующего ухудшения не будет. Мы ссорились между собой.
Добиться успеха не удалось никому.
Когда Россия начала полномасштабное вторжение в Украину, мне стало очень плохо. Митинги, на которые я ходил, ничему не помогли. Антивоенные граффити и листовки, что незаметно оставлял, — тоже. Но про них хотя бы говорили. Их замечали и поддерживали. Я чувствовал себя не одиноко.
Почти сразу российские пропагандисты определились, что Украина и ЛГБТ — это примерно одно и то же. Найти нацистов на оккупированных территориях было сложно. Найти ЛГБТ-пособия — намного легче. Оказалось, что российские солдаты воюют с насаждением гомосексуальности и трансгендерности.
Украинская сторона об этой своей цели не знала. Российская оппозиция боялась потерять аудиторию и предпочитала помалкивать.
Чтобы враг не попал в российский тыл, политики России запретили «ЛГБТ-пропаганду». К тому времени на меня уже нападала глава «Лиги безопасного интернета» Екатерина Мизулина. Она опубликовала в своём безопасном интернете номер моего телефона. Я понимал, что эта безопасность не для меня, и сбежал из страны. Но Россия осталась со мной: в моей голове, в моей новостной ленте.
Следующим летом они запретили трансгендерный переход. Говорили, как всегда, о встревоженных родителях. «Трансгендеры зомбируют наших детей!» — говорили они из телевизора.
Но ведь это мы — ваши дети…
Чтобы сомнений не осталось, они «поймали» двух людей за поджогами военкоматов. Одна на камеру сообщила, что она — трансгендерная женщина. При ней были документы, подписанные якобы ВСУ и Легионом «Свободная Россия». И почему-то анальная пробка. Второй был трансгендерным мужчиной, и по телевизору сказали, что он работает в «ОВД-Инфо» — правозащитной организации, которую уже преследовали власти.
Этих людей искали правозащитники. Искали и те самые «ОВД-Инфо», которые о таком «сотруднике» услышали впервые. Не нашли. Судов тоже не было. Российская власть, уличающая Запад в «фейках», сама оказалась мастером их производить.
Как оказалось, эти сюжеты были не просто так. Осенью 2023 года Министерство Юстиции, собрав такие «неопровержимые» доказательство, потребовало признать нас всех экстремистами. Верховный суд согласился.
Полицейская облава в клубе Pose в Оренбурге была не первой. Десятки таких прошли по всей стране. Некоторых обвинили в «ЛГБТ-пропаганде» за фотографии с вечеринок. Некоторые закрылись. Некоторые постарались притвориться натуралами.
Но посадить администратора и арт-директора ЛГБТ-бара на 10 лет в тюрьму — это новый шаг в истории России.
Когда я читаю новости о том, как случайных людей — и даже моих знакомых — задерживают за связи с «экстремистами», мне плохо. Когда вижу этих людей в клетке, которых хотят посадить на 10 лет в тюрьму за то, что работали в клубе и покупали парики для drag queen — я впадаю в ужас.
Российская тюрьма — ужасное место для кого угодно. Но если остальным может повезти, людям с радужным флагом уготованы пытки и изнасилования. И тюремная администрация никогда этому не помешает. Мне тошно об этом думать, так что простите, я не буду об этом много писать.
Вместо этого я пишу своим друзьям: «Господи, как же вы?»
«Да ничего, мы уже привыкаем», — отвечают они.
И продолжают танцевать.
ЛГБТ-сообщество способно выжить в самых страшных условиях. Нас объединяет вся мировая история: мы пережили средневековые тюрьмы, нацистские лагеря, советский ГУЛАГ. Мы освободили Кристофер-стрит в США, выжили в эпидемии СПИДа, вызволили осуждённых за «мужеложество» в России, добились равноправия в ортодоксальной Греции. Всё это мы прошли с немыслимыми жертвами, но после каждого удара те из нас, кто смог подняться, снова брались за руки.
Российскому ЛГБТ-сообществу сегодня как никогда нужна помощь мирового. Пожалуйста, не откажите в ней.
Ярослав Распутин,
портал «Парни ПЛЮС».
