Истории геев-дауншифтеров, которые решили пересидеть самые сложные времена в глуши
Война и репрессии, всеобщая атмосфера ненависти и страха вынудили многих российских квиров уехать из страны. Некоторые утверждают, что ещё вернутся, большинство успешно адаптируется и воспринимает жизнь в России как страшный сон, который, к счастью, остался в прошлом. Но сегодня речь пойдёт не о них. Ведь на сотни тысяч уехавших приходятся миллионы оставшихся.
Быть геем в сегодняшней России — не просто трудно и опасно. Зачастую это физически и психологически невыносимо. И каждый находит свой способ приспособиться ко всему этому и сохранить себя. Сегодня мы собрали истории* нескольких геев-дауншифтеров, которые были вынуждены отказаться от привычного образа жизни и уехать из мегаполисов в глухую провинцию. Причины и способы у всех разные, но суть одна: пережить и переждать всё происходящее там, где это проще сделать.
Игорь, айтишник, 40 лет
Я всегда был далёк от политики, за что и поплатился. Работал в классных проектах — местных и международных, о деньгах не парился. Среди моих друзей и знакомых было какое-то количество навальнят и активистов, но я как-то был выше этого, как мне казалось. В начале 2022 года, когда началась СВО, руководство компании, где я тогда работал, эвакуировало московский офис на Кипр. А меня — нет. Сам виноват: сдуру вляпался в интересный проект несколько лет назад, а он был связан с госструктурами и секреткой.
Вначале я не воспринял всё это как катастрофу. Оставшиеся айтишники были нарасхват, с работой проблем не было, а ещё бронь от мобилизации и всё прочее. Но обстановка вокруг, что называется, накалялась. Кого-то из моих знакомых оштрафовали за пропаганду. На клуб, куда я обычно ходил, налетели менты напополам с нациками и устроили там лютый погром. Хорошо, что меня там не было в тот день. Собственно, я с тех пор ни в каком и не был. В общем, мне стало страшно. Я взрослый дядька, успешный и с налаженной жизнью, а тут понимаю, что всё рушится, и я уже не вывожу.
А если всё стало слишком сложным, то что надо делать? Правильно, упрощать. Я вспомнил детство, когда каждое лето жил у бабушки. И решил повторить. Сдал квартиру, собрал рюкзак всего необходимого и сейчас живу в том самом бабушкином доме. Он какое-то время пустовал, так что, тут многое подгнило, пришло в негодность. И я стал исправлять. Накопления позволили просто полгода заниматься ремонтом и вообще не думать о том, что происходит. А сейчас я занимаюсь огородом. Конкретно так, по науке. Соседей тут полторы бабки, и они в ахере от того, что я делаю. Но при этом дружат со мной и вообще радуются, что в дом жизнь вернулась. Когда спрашивают за личную жизнь, я говорю, что в разводе, который тяжело переживаю. Они успокаивают: мол, ты молодой, ещё найдёшь, зато вон какой ты работящий и молодец. Конечно, тут скучно, но интернет стабильный. Сериалы, игры, подработки по вечерам. Да и приезжают ко мне иногда гости. Самое удивительное, личная жизнь, вроде наладилась. Может, тут уже и состарюсь.
Антон, бывший журналист, 33 года
Три года назад у меня всё было прекрасно. Интересная работа федерального масштаба, приличный доход. Хватало и себе на хорошую жизнь, и родителям достойный уход обеспечивать. Я жил в режиме нон-стоп, развивался, сочетал работу с активизмом и хотя понимал, к чему всё идёт, казалось, меня это не коснётся. А оно коснулось. Начало войны буквально размазало меня. Не помогли ни психолог, ни антидепрессанты. А потом на меня донесли руководству, что я гей и антивоенный. И мне сказали сакраментальное: “Ты же понимаешь, что времена поменялись?”
Наверное, я бы смог остаться, если бы зиганул по полной. Такую опцию мне предложили. Но идти путём тёзки по фамилии Красовский я не просто не захотел — я вообще не понимаю, как можно жить после всего этого. И я ушёл. Не просто из своего медиа, а из профессии. Быть журналистом в сегодняшней России — это либо стать обслугой власти, либо брать на себя непомерные риски. Как выяснилось, я и не беспринципное чмо, и не герой.
Лучшим выходом могла бы стать эмиграция, но я оказался не готов совсем бросать родителей. Вот я и вернулся в родной городишко. Живу в своей детской комнате, налаживаю быт, перебиваюсь случайными заказами. Удалил аккаунты в социальных сетях, не общаюсь ни с кем из прежней жизни. Я просто исчез, совершил социальное самоубийство. Жаль, что всё так вышло. Но есть некоторый драйв в том, чтобы пережить весь этот ужас изнутри. Уверен, что когда придёт время действовать, мой опыт ещё пригодится.
Камиль, 26 лет, строитель
Мой муж старше меня, и прожил сложную жизнь. А я хоть и сирота, но мне всегда везло. Вырос у родственников, они очень религиозные, но всегда меня любили. Потом отслужил в армии, в спецназе. Думал оставаться на контракт, но командир, мудрый человек, говорит: «Не твоё это. Ты для нашего дела слишком добрый. Лучше, вон, иди и жизнь строй». Ну, я и построил. Научился зарабатывать ремонтами, уехал в большой город, там встретил своего мужа и живу с ним который год.
Он очень заботливый и всегда пытался оградить меня от всего плохого. Я видел, как он мрачнеет в последние годы, постоянно читает новости, с кем-то переписывается. А потом он объявил, что мы уезжаем. Я примерно понимал, почему, и не возражал: с любимым — хоть на край света! Мы начали готовить документы, выбирать страну, но всё обломалось. У меня в военнике мобилизационное предписание, так что, дальше границы я мог бы не доехать. А менять семейную жизнь на явно несправедливую войну — ни в коем случае!
В итоге мы всё же перебрались, но не в Аргентину, а в город, откуда он родом, к его маме. Она меня хорошо приняла, лишних вопросов не задаёт. Я вырос в другой части страны, поэтому здесь многое непривычно. Зато у нас появилось что-то вроде семейного бизнеса. Мы покупаем заброшенные участки, приводим их в порядок и продаём под строительство уже дороже. И ремонты, конечно. Зарабатываем меньше, чем раньше, но семейного уюта стало даже больше. А что ещё надо?
Марк, 20 лет, студент
Я не знаю, что такое гей-жизнь, как о ней рассказывают. Я рос домашним ребёнком, сейчас учёба занимает почти всё время, клубы и тусовки не для меня. А ещё у меня депрессия, которая резко усилилась в последние годы из-за происходящего. Мои первые и единственные отношения с ровесником развалились год назад, и я был уверен, что навсегда останусь один. И тут появился Игорь. До сих пор не понимаю, как нам удалось списаться, ведь я на знакомствах точно не искал мужчину вдвое старше себя. Но спустя какое-то время мы поняли, что намечается что-то серьёзное. Решили встретиться. Потом я съездил к нему на каникулы.
Это странное чувство, когда несколько часов на электричке тебя переносят в совсем другой мир. Я никогда не жил в Замкадье, и поначалу меня пугало, как тут тихо. Но столько любви и заботы в моей жизни ещё не было. Мы чудесно провели время, а когда я вернулся в свою обычную жизнь, она показалась одновременно унылой и опасной. Захотелось назад, к нему. Так что, я досрочно закрыл сессию и приехал на всё лето. Мои родители только рады, что не душню дома.
Игорь постоянно меня чему-то учит: то по ремонту, то в огороде, то по профессии. Соседским бабкам он сказал, что сын на каникулы приехал. Они теперь постоянно угощают меня, будто я ребёнок. Наверно, потому что выгляжу младше своих лет. Но по-своему это мило. Что будет дальше, я не знаю. Но в моменте меня всё устраивает.
* Имена, возраст и все конкретные данные героев историй намеренно искажены, а фотографии сгенерированы нейроосетью в целях безопасности.
Редактор: Всеволод Осиновский.
