Когда слышим или читаем статистику, то серьезно не задумываемся, словно все это происходит где-то далеко, в крайнем случае – с нашими знакомыми или друзьями, но не с нами. Срабатывает чувство морального самосохранения – не думать об этом, пока нет повода. В результате многие опаздывают, когда появляется повод, нередко оказывается, что беда куда больше, чем могла быть
Когда несколько лет назад я впервые увидел ВИЧ-инфицированного, то не мог поверить глазам: это был мой 22-летний московский приятель. Симпатичный парнишка с ярко-голубыми глазами и сексуальной улыбкой. Меня знобило от этого известия. Два года спустя умер мой коллега по работе. Врачи написали, что причина смерти – рак. Но все близкие родственники и коллеги знали, что он умер от СПИДа. Ему было 38.
Первое время я чурался новых знакомств, особенно если парни чем-то были похожи на моего 22-летнего приятеля. Потом я стал сторониться худощавых парней, ассоциируя их худобу с признаками инфекции. Вскоре в кругу знакомых стало больше инфицированных, все разные: брюнеты, блондины, стройные и не очень, совсем юные и зрелые парни. И тогда я понял, что каких-то особых примет у инфекции нет вовсе. Признаки появляются, когда ВИЧ перерастает в болезнь… Но в это время обычно у людей, пораженных этим вирусом, нет особой охоты идти на сексуальные контакты.
Сегодня мы живем с носителями вируса по соседству, нередко занимаемся с ними сексом, не зная об опасности. Если предохраняемся, то слава Богу. Если случаются промахи, типа рваных резинок или секса во время пьяных оргий, то надеемся и верим, что нас пронесло. Нередко боимся идти проверяться. Живем в неведении: а может, мы сами носители вируса?
Когда слышим или читаем статистику, то серьезно не задумываемся, словно все это происходит где-то далеко, в крайнем случае – с нашими знакомыми или друзьями, но не с нами. Срабатывает чувство морального самосохранения – не думать об этом, пока нет повода. В результате многие опаздывают, когда появляется повод, нередко оказывается, что беда куда больше, чем могла быть. Цепочка последних связей оказывается слишком длинной.
Почему я об этом пишу? Потому что в последние годы стал все больше замечать, что беда стоит у дверей каждого из нас, у нее в руках ключи. Вот-вот она подберет нужные и засунет их в нашу замочную скважину. Дверь откроется. И куда мы пойдем?
Здравствуй, мама, плохие новости (с)
Звонок из Москвы на мой мобильный. В трубке – слезы, в ушах – всхлипы. «Да говори же черт побери, что случилось?» После некоторого замешательства Серега простонал, как отрезал: «У меня ВИЧ!» В трубке – слезы, в моих глазах – темнота. «Нет, этого не может быть, – сопротивляется мой внутренний голос. – Ты где сейчас?» «Не знаю, брожу по каким-то московским дворикам, но я найду назад, только зачем? Я вперед хочу, я впервые по-настоящему захотел жить…»
Как в таких случаях ведут себя по телефону? У меня опыта нет. «Попробуй успокоиться. малыш. Напиши мне обо всем на «мыло», никому пока ничего не говори, ты же знаешь, люди злые…»
Письмо на «мыло» через несколько дней
«Скорее всего, если ударить молотком по голове, это не так больно. «Здравствуй, мама, плохие новости, герой погибнет в начале повести», пела в наушниках Земфира, видимо про меня. В это момент в голове была только музыка. Диагноз ВИЧ+ работал на минус, опустошая все – мою душу, голову, тело. Ничего не осталось. ПУСТОТА!
Бесцельный путь и шок.
Я шел, не понимая, куда иду. Только слезы мешали идти, я спотыкался, у меня подкашивались ноги, а в судорожных негнущихся пальцах скомканная бумажка с приговором: обнаружено, обнаружено. ОБНАРУЖЕНО, еб твою мать! Щелчок в голове и натужная работа мозга. Рой мыслей, и ни одну не ухватить. Почему именно я? За что? Откуда кара?
Незнакомые переулки. «На московских изогнутых улицах умереть, знать, судил мне Бог.» Моросит дождь. Я промок до нитки. Глаза красные. Тут впились в мозг, как заноза, слова твоего Оливера во время последней встречи в Германии: «Ты берешь от жизни слишком много удовольствий – алкоголь, клубы, секс». Том! Мне нужно с тобой поговорить! Я набрал твой номер. О чем мы говорили, ты и так знаешь. «Теперь главное удержать вирус в узде. Сохранить то хрупкое, что есть», – твои слова. Спасибо тебе за поддержку! Жизнь жестоко наказала меня! За глупость и легкомыслие. Слез нет уже, как и сил. Обнаружил себя в четыре часа ночи – по колено в грязи, с зареванными глазами, промокшего до нитки, с вывернутыми наизнанку чувствами и мыслями. «А когда ночью светит месяц, когда светит… черт знает как! Я иду головою свесясь»…
Из разговора по телефону
«Ты слышишь, пока никому ничего не говори! У тебя есть в Москве самый близкий человек, которому доверяешь? Если что, пиши мне, звони в любое время суток, говори со мной, но никому не рассказывай, кто может навредить. Надо успокоиться, а потом что-то решать и предпринимать».
Из письма на «мыло»
«Не сдержался. Вырвалось. Рассказал самому близкому другу. Мы ближе, чем братья. Я был обязан сказать. Вихрь эмоций, животный страх потерять самого близкого человека. Монстр, взращенный обществом, СМИ и моим мозгом, мог дать отказ в дружбе, в сочувствии и соучастии, совместных переживаниях. Не случилось. Я рассказал о статусе.
– Не смешно.
– Я не шучу.
Молчание. Я вцепился в его руку, пытаясь удержать эмоциональное равновесие. Молчание. Представляются угрюмые картины одиночества. У друга слезы вместо слов.
– Ты знаешь, что ты особенный. Ты – избранник! Бог выбрал тебя, потому что так нужно.
– Что за бред?
– У тебя было три ситуации, когда по всем мыслимым путям развития ты уже должен умереть. Но случалось ЧУДО! Невообразимое стечение обстоятельств. И ты продолжал жить. Значит, ты нужен здесь не просто так. Но ты забыл о своем предназначении. Ты стал жить только ради удовольствий, прожигать жизнь. Но Высшая Сила дала тебе сигнал, зачем ты здесь, и ВИЧ тебе для того, чтобы напомнить, что ты должен успеть. Пойми только, что именно?
-Ты издеваешься?
-Ничуть. Просто… мне жаль, что у нас не одинаковый статус.
-Прекрати! Это не смешно! Я никогда тебе этого не пожелаю.
-Я буду рядом с тобой всегда. И не дай Бог услышу «у меня завтра на работе» или «я устал». Теперь каждый твой день должен быть наполнен впечатлениями. Неважно, что это будет – новая влюбленность, новая прочтенная книга, фотосессия, прогулка по городу, курсы актерского мастерства или декупажа, путешествие в Хельсинки или поход по грибы – ни одного дня впустую, понимаешь? А теперь пойдем – тебе нужно снять напряжение, прийти в себя. Ничего не случится. При защищенном сексе это все безопасно. И хватит отнекиваться, я не вижу, ты хочешь, чтобы все было по-прежнему! Мы идем в сауну…»
Из разговора по телефону
«Не вздумай себя загонять в тупик, это не выход, попробуй жить так, словно ты все знал раньше или догадывался. Таких, как ты, миллионы. Они стараются выживать. Каждый день, каждый месяц, каждый год. Слышишь?»
Из письма на «мыло»
«В сауне я так и не смог быть прежним. Когда ко мне кто-то приходил, я отпрыгивал от него, как ошпаренный, чуть ли не за три метра. Сработала задвижка. Нужно мне искать такого же, как я. Но и в группу самопомощи «позитивных» пока не могу себя заставить пойти.
И самое мерзкое, я знаю, кто меня заразил. И он знал, что инфицирован, но от меня скрыл. Это мой бывший, с которым у нас были длительные отношения, он военный. Когда у нас был бурный роман, он сказал, что в своей части проходит каждые полгода медосмотры, и у него , дескать, все чисто. Мы перестали предохраняться. Я поверил ему, представляешь – ПОВЕРИЛ! Доверять нельзя, даже тем, кого ты любишь.
Я уверен в том, что меня заразил именно он, потому что есть один парень в другом городе, который был с ним до меня. Я видел его однажды в московском клубе, и мы втроем мило пообщались. На днях я встретил его снова, он спросил меня: «Ты здоров?» Я сразу понял, к чему он клонит, и ответил: «Я тоже с плюсом». «Я так и подумал», – ответил он.
PS в письме. После всего произошедшего, отчетливо понимаю, что влюбленность, новые парни приходят и уходят, а жизнь всего одна. Потерять ее раньше времени – наказание, в котором каждый из нас, может быть, сам виноват. Бог нам только судья, но в роли палачей оказываются люди».
++++++++++++++
Борьба за жизнь у Сереги начинается в Москве, как это водится, с борьбы против бюрократии: регистрация, прописка, бумажки, волокита. Но я знаю, с ней наш друг справится. Куда важнее сохранить силы на главное – на жизнь со статусом ВИЧ+
Зато меня запомнят молодым…
За умышленное заражение ВИЧ-инфекцией одного из своих сексуальных партнеров певица бывшей германской группы No Angels Надя Бенайсса получила два года условно. Когда я читал это сообщение, то удивлялся, насколько лояльно в Германии уголовное законодательство! И тут же вспомнил о своих московских приятелях, которые так же, как партнеры певицы, не ведая о беде, поплатились за доверие.
Славику память о себе оставил бывший. Явно знал, что у него вирус, но ему не сказал. Друзья Славке советовали накатать заяву в милицию, но он наотрез отказался. «Его Бог накажет», – цедил он сквозь зубы. Славик не москвич, он из Минска. Несколько лет назад приехал покорять российскую столицу, теперь пытается удержать в узде ВИЧ. Помню, как он стоял в московском клубе «Пропаганда», напичканный «колесами» со слезами в глазах. «Для храбрости, – как он выразился, – чтобы сообщить друзьям, что анализы оказались положительными». Никогда не забуду этого стеклянного и холодного взгляда и застывшей фразы на сухих и перекусанных губах: «Я скоро сдохну, зато все меня запомнят молодым».
РОМА К СВОЕМУ ДИАГНОЗУ отнесся, как к року, тем более чтол у него был целый букет – сифон, гепатит А и ВИЧ. Что из всего он подцепил первым, было не важно. Сифон с гепатитом «прокололи», а вот ВИЧ останется до самого конца. Практически все друзья от Ромы отвернулись, дескать, шалава он, подцепил все, что мог, ради сиюминутных удовольствий. Ромка куда-то пропал. Одни говорят, что он вернулся в Киев,другие, что уехал в Европу в надежде на лучшее лечение. У него был друг француз, тоже «положительный», обещал помочь, если Рома к нему переберется.
ОБА ПАРНЯ совсем молодые, слишком доверчивыми были. Третьего знакомого с ВИЧ, который родом из России, но живет в Германии, я просто презираю. Когда о нем заходит речь, во мне вскипает злость. И все почему? Звонит мне опять же московский приятель и говорит: «Ха, у нас общие знакомые появились, знаешь Мишку из Берлина? Он говорит, что пару раз в одной компании с тобой тусил».
У МЕНЯ СЕРДЦЕ В ПЯТКИ. «А ты предохранялся, надеюсь?» «Ты что, меня плохо знаешь, что ли? Он, правде, не хотел, но я решил не рисковать: у него такая ялда, что ни один презик не налезает. Нах, думаю, мне этот геморой! Так поиграли чуток и все. А почему ты спросил?» мой приятель в бешенстве, когда узнал, что наш общий знакомый «положительный». «Мы с ним на Маяковку в сауну пару раз ходили, он ни с кем не предохранялся и ничего о своем статусе не говорил», – недоумевал он.
ПОДЛЕЦ, НИЧЕГО НЕ СКАЖЕШЬ: отказываться от презика из-за того, что нет подходящего размера и при этом знать о своем статусе? Понятное дело, что ответственность всегда несут двое. Но меня удивляет другое: человек живет в более благополучной стране, в которой ВИЧ-инфицированные доживают до старости. В стране, в которой терпимо относятся к людям с положительным статусом. Он едет в Россию и трахается с ребятами без презика, не давая себе отчета в том, что им-то придется жить с этим диагнозом. В России, в которой ВИЧ-инфицированный чаще хуже всякого пидора, и которому мало того что нужно будет бороться за свое здоровье, но еще и терпеть унижения со стороны всех, кому не лень – оскорбить, подмять, затоптать ногами. Как такого человека назвать? У меня, признаться, подходящих слов просто нет…
ПРИГОВОР ПЕВИЦЕ НАДЕ БЕНАЙССЕ из «Не ангелов» до сих пор считаю слишком лояльным. «Черные демоны» типа бывшего россиянина, который доживает свой век в благополучной Германии, в ответ могут только расправить крылья. Остается верить, что ребята, которым гость из германии предложит секс без презерватива, вовремя спохватятся и, плюнув на большой и толстый, подумают о своем здоровье, которое в данном случае кому-то просто по х*й.
ДРУГИЕ, КОНЕЧНО, МОГУТ запомнить молодыми, но кому, скажите, хочется ради этого умирать?
Автор Tom Weitz
Журнал «КВИР» декабрь 2010
www.parniplu
