Очень долгое время, сам не зная почему, я чувствовал себя уродом. И это была не просто неуверенность в себе, а ощущение, что со мной что-то не так, только не могу понять, что именно.
Что бы я ни делал, как бы ни успокаивали меня друзья, глядя в зеркало, я никак не мог отделаться от ощущения, что со мной что-то не так. Причем, по-видимому, окружающие не замечали во мне этой неправильности.
Поскольку в то время я считался девушкой, то думал, что тут, видимо, никуда не денешься — девушки всегда недовольны своей внешностью. И в то же время я не мог сформулировать, что именно меня в себе не устраивает. Дело было не в носе, губах или зубах.
На все вопросы я лишь беспомощно отвечал: «Не знаю в чем дело, просто я урод, вот и все»
Но теперь, глядя на свои старые фотографии, я начинаю понимать. Начнем с того, что человек на фотографиях — это вообще не я.
Вся суть была не в каких-то внешних недостатках или непривлекательности, а в том, что мне вообще не подходила эта физическая оболочка. Но поскольку в то время я даже не знал слова «трансгендерный», то мне не за что было зацепиться, я никак не мог обозначить свои ощущения.
У меня не было объективных физических недостатков и никто никогда мне не говорил, что я некрасивый, так что мнение окружающих тут было ни при чем. Дело в том, что я ощущал дисфорию — мое тело казалось мне чужим, поэтому мне было в нем неудобно, иногда до отвращения.
О трансгендерных людях существует такая легенда, будто мы сразу понимаем, что нам нужно сменить пол, поменять свое тело, что наш пол при рождении не совпадает с тем, кем мы являемся на самом деле. Однако у многих из нас дела обстоят совсем не так.
Лично я далеко не сразу осознанно дошел до таких мыслей. Просто мне не нравилась моя внешность, мне было неудобно в своем теле, причем иногда очень сильно. Причину я понял гораздо позже.
Переход для меня был отчасти случайным, отчасти вполне естественным процессом. Мне нравились короткие волосы, и когда я сделал стрижку, то, не стану отрицать, был в диком восторге. Мне нравился андрогинный стиль, и, немного поэкспериментировав, я нашел подходящие для себя способы самовыражения. Я следовал своей интуиции, не вполне понимая, куда она меня ведет, и стараясь не слишком задумываться над тем, как это характеризует меня и мою половую принадлежность.
А потом я кое-что заметил: чем дальше я отходил от гендерных ожиданий, связанных с тем, что меня воспринимают как женщину, тем счастливее себя чувствовал
Некоторые трансгендерные люди тяжело и болезненно переживают ощущение уродства. В моем случае оно стало движущей силой для перехода.
Поскольку чувство дисфории я описывал словом «уродливый», то долгое время не особенно выделялся из общей массы людей.
У окружающих это не вызывало никакой тревоги. Мои ощущения только подтверждали сексистские стереотипы о том, что женщины всегда не уверены в собственной привлекательности, а потому мое недовольство своей внешностью было хоть и печальным, но обычным делом, неотъемлемой чертой приписанного мне при рождении пола.
Но что-то подспудно толкало меня на поиски другого пути. Отчасти это произошло под влиянием того, что я наконец-то познакомился с другими транс-людьми, которые помогли мне сформулировать то, для чего у меня раньше не было подходящих слов, и которые дали мне нужные знания.
Я познал чувство гендерной эйфории — ощущение самоутверждения и даже радости от того, что тебя воспринимают в том гендере, к которому ты себя причисляешь. Эйфория накатывала на меня волнами, когда я слышал свое новое имя, новые местоимения, относившиеся ко мне, и видел в зеркале отражение новой внешности, формируемой под действием тестостерона.
Гендерная дисфория — сложное ощущение. Думаю, даже не все члены транс-сообщества до конца понимают его
Не было такого, чтобы я смотрел на свое тело и видел, каким оно должно быть, четко понимая, что я не должен быть девушкой. Чаще всего меня беспокоило чувство непрекращающегося дискомфорта, растерянности и глубокого эмоционального отторжения, иногда на глубоко бессознательном уровне.
Для меня дисфория выражалась в борьбе между сознательным желанием выбрать самый простой и безопасный путь в жизни — остаться цисгендерной женщиной, как неоднократно рекомендовали мне цисгендерные люди, — и моей бессознательной, а порой и отчаянной необходимостью изменить свое тело, чтобы жить комфортно и по-настоящему.
Поначалу мне было легко отмахиваться от дисфории и убеждать себя, что во всем виновата моя «уродская» внешность и не более того, потому что спокойнее считать себя цисгендерным человеком, который комплексует по поводу внешности, чем признать себя трансгендерным человеком — со всеми рисками и трудностями, которые несет с собой это признание.
Дисфория не дала мне никаких ответов, не подсказала дальнейшие шаги, как иногда бывает у транс-людей. Для меня она лишь создала проблему, решение которой я нашел далеко не сразу.
Но в итоге получилось, что именно переход стал для меня верным шагом, даже несмотря на то, что на понимание этого ушли многие годы.
Глубокое чувство беспокойства, с которым я всегда смотрел на свое отражение, сменилось радостью такой силы, которой я не испытывал до перехода, потому что я смотрел на себя и видел не только то, что я хорошо выгляжу, но и то, что выгляжу как надо.
Моя подруга Джес Бейкер, борец за права полных людей и просто невероятный блоггер/человек, как-то сказала мне, что недовольство своим телом отчасти проистекает из того, что мы глядим в зеркало, ожидая увидеть кого-то другого (я перефразирую, но мысль ясна).
В некоторых случаях примирение с собственным телом может стать величайшим актом любви к себе. Со всех сторон нам говорят, что нужно забраковать свое тело и свою внешность, не принимать их такими, какие они есть — и выбросить эту ерунду из головы получается далеко не сразу. Но некоторым людям примириться со своим отражением в зеркале помогают только изменения.
Думаю, все начинается с такого вопроса: «Чье отражение я ожидаю увидеть в зеркале?»
Ежедневно я вижу, как ко мне возвращается тот человек, которого ожидал увидеть я. И у меня не найдется слов, чтобы описать, насколько это прекрасно.
