Все о гомосексуальности в Японии, буддистских монахах и самураях

ВСЕ О ГОМОСЕКСУАЛЬНОСТИ, БУДДИЙСКИХ МОНАХАХ, САМУРАЯХ И СРЕДНЕМ КЛАССЕ В ЭПОХУ ТОКУГАВЫ

Помните известную сцену из «Последнего самурая», где Кен Ватанабе и Том Круз нежно и трепетно занимаются любовью? Не помните? Возможно, если бы рассказанная в фильме история в большей степени соответствовала действительности, то мы бы увидели эту сцену.

Последний самурай в главных ролях Кен Ватанабе и Том Круз.

Как оказалось, в досовременной Японии мужской гомосексуальности и бисексуальности не просто воспринимался спокойно, а даже поощрялся. Наверное, эта информация вас удивит, как и в случае с бусидо, который оказался всего лишь современной выдумкой. Честно говоря, я сам удивился. Я наткнулся на эту информацию, когда проводил исследование для статьи (еще не опубликованной) о текущем состоянии ЛГБТ-сообщества в Японии.

Я хотел понять истоки столь сильного социального давления на ЛГБТ, столь сильного желания общества их, скажем так, «исправить». Я предположил, что смогу найти ответы в японской древности и средневековье, когда, как я думал, отношение Японии к этом вопросу было схоже с западным. Мне хотелось указать на некий японский вариант иудейско-христианских антигомосексуальных верований и на этом поставить точку. Думал, что тем дело и ограничится.

Но, как это часто бывает, все оказалось не так-то просто. Досовременное японское общество относилось к гомосексуальности и бисекусуальности не просто терпимо — оно прославляло и идеализировало их.  По сути, на протяжении большей части истории досовременной Японии это было скорее правило, чем исключение. Но как вообще получилось, что от прославления гомосексуальности Япония перешла к полному отрицанию самого существования проблемы ЛГБТ?

Чтобы разобраться в этом вопросе, обратимся к анналам истории. Давайте начнем с начала — с момента, когда Япония была создана богами.

СЕКС И СОЗДАНИЕ ЯПОНИИ

Первая основная религия в Японии, синтоизм, согласно свидетельствам, появилась еще в 1000 году до нашей эры. Первые известные священные тексты «Кодзики» («Записи о деяниях древности») и «Нихон сёки» («Японская летопись») были закончены в 712 г. и 720 г. н.э. соответственно. В оба произведения вошел миф о сотворении Японии. Кроме того, в «Нихон сёки» содержатся свидетельства о ранней истории Японии.

Ни в «Кодзики», ни в «Нихон сёки» ничего не говорится о гомосексуальности, если не считать того факта, что первые три поколения божеств, описанных в «Нихон сёки», являются мужчинами (один из писателей времен Токугавы пошутил на этот счет, что чисто технически зачатие и рождение этих божеств, должно быть, было делом непростым). Но, возможно, в этом все дело. Там нет явного одобрения гомосексуального поведения, но нет и осуждения.

Теперь давайте остановимся и посмотрим, что в «Кодзики» и «Нихон сёки» говорится о сексе. Главный вопрос, на который мы ищем ответ, заключается в следующем: в синтоизме секс считается по своей сути добром или злом? Частично ответ на этот вопрос можно найти в «Кодзики» — вот выдержка, где божества Идзанаги и Идзанами создают острова Японии, причем в буквальном смысле.

Тут спросил Идзанаги-но-Микото свою супругу Идзанами-но-Микото: «Как устроено твое тело?»;

 

Она ответила: «Мое тело росло-росло, а есть одно место, что так и не выросло».

 

Тут бог Идзанаги-но-Микото произнес: «Мое тело росло-росло, а есть одно место, что слишком выросло. Потому, думаю я, то место, что у меня на теле слишком выросло, вставить в то место, что у тебя на теле не выросло, и родить страну. Ну как, родим?»

 

Когда так произнес, богиня Идзанами-но-Микото ответила: «Это будет хорошо!»

В синтоистской истории сотворения секс предшествует рождению страны и ее народа. В иудейско-христианских религиях осознание сексуальности человеком сопровождается его изгнанием. А потому неудивительно, я полагаю, что в христианской Библии рядом со словом «секс» почти всегда присутствуют его неизменные спутники — наказание или чувство стыда.

В СИНТОИСТСКОЙ ИСТОРИИ СОТВОРЕНИЯ СЕКС ПРЕДШЕСТВУЕТ РОЖДЕНИЮ СТРАНЫ И ЕЕ НАРОДА.

Я не говорю, что одна религия лучше другой или какая-то из них «правильная», а какая-то «неправильная».  Просто описываю некоторые исходные данные, от которых мы будем отталкиваться. Как и древние иудейско-христианские религии на Западе, синтоизм в Японии служил основой для системы верований, даже когда религия развивалась и изменялась под влиянием других групп и обществ.

Итак, как вы уже наверняка поняли, в целом синтоизм положительно относился к сексу. Единственным исключением была идея сексуального «загрязнения» (отчасти схожая с христианской концепцией «греха»). Ниже приводится описание этого понятия из книги «Картографии желания: мужская гомосексуальность в японском дискурсе» (Cartographies of desire: male–male sexuality in Japanese discourse) автора Грегори Пфлюгфельдера (Gregory M. Pflugfelder):

«В то время как сношение между мужчинами и женщинами рассматривалось как нечто по природе своей грязное, вынуждающее тех, кто вступал в него (и особенно мужчин), пройти очищение перед тем, как предстать перед лицами богов, к однополым половым актам между мужчинами подобная характеристика в синтоизме не относилась. Таким образом, синтоистских священнослужителей — в отличие от их европейских коллег — гораздо меньше беспокоили духовные последствия такого поведения. В синтоистском каноне не содержится явного осуждения гомосексуальных отношений между мужчинами — в нем фактически вообще ничего не говорится по этой теме».

Эта разница в восприятии мужских гомосексуальных отношений по сравнению с гетеросексуальными вкупе с одним из основных тезисов синтоизма о том, что «всякая сексуальная любовь является безусловным благом», помогает задать тон (в этом вопросе) второй основной религии японцев — буддизму.

ЗНАКОМСТВО С БУДДИЗМОМ

Буддизм появился в Японии в 7-м веке, более чем через 1000 лет после синтоизма.

Теоретически, в традционном буддизме секс рассматривается совершенно иначе, чем в синтоизме. Секс в буддизме связан с желанием, которое практикующие буддисты стремятся преодолеть. Успешное преодоление желания помогает достичь просветления и таким образом избежать цикла смерти и перерождения.

Буддийские монахи и священники также должны были принимать обет безбрачия. Конечно, речь шла как о гетеросексуальных отношениях, так и о гомосексуальных,  но при этом четко определялось, которые из двух хуже. Гетеросексуальные отношения считались более серьезным проступком, так как в буддизме женщин по своей природе признавались «порочными и оскверненными». Гомосексуальные отношения среди практикующих буддистов, с другой стороны, воспринимались скорее как «утрата самоконтроля». Обратимся в качестве примера к Винае (своду правил и распорядку буддийской монашеской общины, созданному самим Буддой):

«В то время у почтенного Упананды из племени сакья было два послушника, Кандака и Махака, которые совершили содомию друг с другом. Монахи-бхикшу рассердились…: “Как могли послушники дойти до такого поведения?”

Они рассказали об этом Благословенному… [который объявил]:

“Пусть никто, о бхикшу, не посвящает этих послушников в духовный сан. Тому, кто это сделает, будет засчитываться нарушение дукката”».

Гэри Лейпп (Gary Leupp) в книге «Мужские цвета: толкование гомосексуальности в Японии эпохи Токугава» (Male Colors, The Construction of Homosexuality in Tokugawa Japan) объясняет:

«В данном случае их сексуальные отношения рассматриваются как результат окружающей обстановки; возможно, они делят келью с монахом, который их рукоположил. Хотя их поведение явно расценивается как “плохое”, они, очевидно, не понесут за него наказание. В большей степени осуждается ответственный за них монах».

И опять-таки, давайте сравним это с иудейско-христианскими верованиями, где иерархия «непристойного сексуального поведения» прямо противоположна. Христианским священникам не разрешалось заниматься сексом с женщинами, а уж секс с мужчинами считался серьезным преступлением, за которое полагалось суровое наказание. В буддизме же секс между мужчинами заслуживал не более чем символического наказания. Что-то вроде: «Да ладно, с кем не бывает! Ребят, вы особо не парьтесь по этому поводу!» Далее у Лейппа:

«Считалось, что только самые святые и дисциплинированные буддийские монахи способны побороть сексуальное желание и добросовестно соблюдать повеление Будды отказаться от секса. Допускалось, что остальная часть духовенства поддастся соблазну с партнером мужского или женского пола».

По сути, отношение религии к этому вопросу можно описать примерно так: «Если не удается сохранять целомудрие в этой жизни — всегда ведь есть следующая!» В конце концов, достигнуть нирваны гораздо проще, чем навсегда попасть на небеса.

Следует отметить, что в данной статье мы рассматриваем японский буддизм. В Индии и Китае некоторые буддийские течения совершенно иначе относились к сексу вообще и к гомосексуальным отношениям в частности. Но вследствие отдаленности они практически не влияли на мировоззрения, царившие в Японии.

В итоге, существовали ли в японском буддизме конкретные правила касательно секса? Нууу, можно и так сказать. В «Пяти заповедях учения» буддизма есть раздел о сексуальном поведении, но формулировка этого раздела весьма расплывчата:

«Я принимаю правило учения воздерживаться от неправильных способов получения сексуального удовольствия».

В отношении этого принципа Дхармачари Джнанавира (Dharmachari Jñanavira), автор книги «Гомосексуализм в японской буддийской традиции» (Homosexuality in the Japanese Buddhist Tradition), утверждает:

«В отличие от христианских уложений о наказаниях средневекового периода, буддийские тексты не слишком подробно разъясняли, какие способы получения сексуального удовольствия являются правильными, а какие неправильными. Как и в случае с другими поступками, к ним применяется принцип золотой середины: “плохим является поступок, который впоследствии вызывает раскаяние и слёзы. Поступок, который впоследствии вызывает не раскаяние, а радость и счастье, — хороший”».

Что тут скажешь? Пожалуй, мир был бы лучше, если бы каждый придерживался этого правила.

Буквально через одно-два столетия буддизм в Японии начал обретать свое собственное отношение к сексу. Возьмем, к примеру, татикава-рю — одно из течений буддийской школы Сингон, которое позже стали называть «основной сексуальной религиозной практикой Японии». В их тантре говорится, что растворение человека в партнере, «потеря собственного “я” в процессе полового акта может способствовать духовному пробуждению». То есть, по сути, секс помогает человеку достичь просветления. Последователи буддийского течения татикава-рю рассматривают секс не только как религиозный символ, но и «как благо само по себе, помимо его роли в деторождении». Это важная мысль, ведь если в религии секс не служит исключительно средством деторождения, то ее в меньшей степени будут беспокоить отношения, которые в принципе не могут привести к продолжению рода.

ПЛОХИМ ЯВЛЯЕТСЯ ПОСТУПОК, КОТОРЫЙ ВПОСЛЕДСТВИИ ВЫЗЫВАЕТ РАСКАЯНИЕ И СЛЁЗЫ. ПОСТУПОК, КОТОРЫЙ ВПОСЛЕДСТВИИ ВЫЗЫВАЕТ НЕ РАСКАЯНИЕ, А РАДОСТЬ И СЧАСТЬЕ, — ХОРОШИЙ.

Исходя из установок современного гетеронормативного общества, вы скорее всего думаете, что речь в этих учениях шла о мужчинах, которые вставляют свой «излишек» в женскую «пустоту», но это не так. У Джнанавира читаем:

«В Японии тантрические сексуальные изображения, в которых соединялись мужчины и женщины, существовали, но не имели широкого распространения. Гораздо более распространенными и значимыми в буддийских мужских монастырях были изображения гомоэротические и даже гомосексуальные, где воплощением женственности становились прекрасные послушники. Степень терпимости буддизма к однополым сексуальным отношениям даже среди рукоположенных служителей можно оценить по широко известному мифу о том, что моду на гомосексуальные отношения ввел в начале девятого века вернувшийся из Китая основатель школы Сингон Кобо Дайси (Кукай). Этот миф был настолько распространен, что достиг даже ушей португальского путешественника Гаспара Вилелы. В 1571 году он в своем письме жалуется на пристрастие монахов горы Хиэй к «содомии» и приписывает знакомство Японии с ней Кукаю, основателю храма на горе Койя-сан, ставшего штаб-квартирой буддистской школы Сингон. Отчеты иезуитов о католической миссии в Японию полны недовольства повсеместным распространением гомосексуализма среди буддийского духовенства. Особенно раздражало миссионеров то, что население в целом считало эти практики вполне приемлемыми».

Последнее предложение свидетельствует о том, что гомосексуальные отношения среди буддийских монахов не составляли особого тайного сексуального культа. Скорее наоборот, жителям Японии того времени было об этом широко известно, только они не придавал этому большого значения. А вот западных гостей такое положение дел сильно расстраивало.

Отец Фрэнсис Кабрал в письме, написанном в 1596 году, отметил, что «мерзости плоти» и «порочные привычки» «считались в Японии весьма почетными; люди, занимающие высокое положение в обществе, доверяют своих сыновей бонзам [в Японии и прочих странах Азии название главного монаха в храме] для обучения и одновременно для удовлетворения их похоти». Другой иезуит отмечал, что «этот порок» был «настолько распространенным», что людей он «не угнетал и не ужасал», то есть однополый секс среди духовенства не считался чем-то заслуживающим особого внимания.

Так как же сформировалось это повсеместное принятие гомосексуализма — такое, которое позволяет сказать, что в то время гей-культура и буддизм были тесно переплетены между собой? Существует несколько возможных причин, из которых наиболее вероятными я считаю две приведенные ниже.

УЕДИНЕННОСТЬ МОНАСТЫРЕЙ

Несмотря на малые размеры Японии по сравнению с другими ее буддийскими соседями, в ней было множество монастырей. По свидетельству Лейппа, в средневековый период с 1185 по 1572 год в стране могло функционировать свыше 90 000 буддийских монастырей.  Большинство из них были небольшими, но в некоторых проживала тысяча или более монахов и послушников — и все они были мужчинами. Население одной только горы Хиэй составляло 3000 человек, где им, полностью оторванным от остальных людей, надлежало проживать в течение 12 лет. Это довольно долгий срок, а кругом одни мужчины. Вероятно, эта изоляция и способствовала открытости и развитию гомосексуальных отношений среди буддийских монахов и священников.

ОНИ РАВНЯЛИСЬ НА КИТАЙ

Помните Кукая — человека, которого западные гости обвиняли в «проблеме» гомосексуализма в Японии? Пожалуй, его причастность нельзя отрицать. Гениальный монах, которому приписывают создание хираганы и катаканы, в 806 году нашей эры провел некоторое время в Китае. Согласно свидетельствам, там он познакомился с понятием нансёку или «мужские цвета».

В традиции нансёку более старший буддийский монах, нендзя, брал в качестве помощника юношу — чиго.  Оба должны были относиться к этим отношениям серьезно. Некоторые нендзя приносили клятвы верности. Когда чиго достигал совершеннолетия, отношения нансёку заканчивались, и тогда старший монах мог найти себе другого помощника. Более подробно этот процесс описывается у Джнанавира:

«Однако следует помнить, что подобные гомоэротические отношения, которые рекомендует данный текст, складываются в очень специфических обстоятельствах между взрослым мужчиной и юношей в годы, предшествующие его совершеннолетию. По достижении юношей совершеннолетия из отношений должна уйти сексуальная составляющая, а связь мужчин переходит в тесную духовную дружбу, которая, как считается, продолжается и за пределами нынешней жизни. Метафизический смысл отношений заключается в осознании обоими участниками их временного характера. Поскольку юношеская красота длится всего несколько лет, то построение отношений на основании лишь физического влечения считается делом напрасным. Однако роль физической привлекательности в укреплении связи между двумя друзьями не только не отрицается, но и фактически считается делом совершенно естественным. Таким образом, прав Форе, указывая, что сексуальные отношения между монахом и его помощником заключались не только в “сексе”, но представляли собой “идеологию”, о которой он пишет: “Именно в японском буддизме мужская любовь проявилась наиболее заметно и стала обозначать… идеал мужчины (а не просто вид действий)”».

Япония во многом следовала за Китаем, так что и в этом вопросе заимствование вполне вероятно. Существуют упоминания о подобных отношениях в китайских монастырях, а также среди людей высокого социального статуса, в том числе императоров, которые часто держали молодых юношей в качестве слуг и помощников. Трудно поверить, что столь схожие традиции развились независимо друг от друга в двух граничащих друг с другом странах, особенно если учесть, сколько Япония в то время заимствовала из китайской культуры.

Конечно, в наше время подобные отношения неприемлемы, но в то время они были повседневной реальностью — настолько распространенной в монастырях, что никто не обращал на них внимания.

Поскольку в последующих параграфах мы будем подробно рассматривать нансёку и гомосексуальность, хочу прояснить, что среди взрослых мужчин нансёку не являлась причиной гомосексуальности. Скорее, можно сказать, что высокая терпимость к гомосексуальности в Японии была вызвана первоначальным безразличием широких слоев населения к этим практикам и наоборот. Таким образом, это явление требует изучения.

НАНСЁКУ И ГОМОСЕКСУАЛЬНОСТЬ СРЕДИ САМУРАЕВ

К двенадцатому веку самураи стали правящим классом Японии. Если в 1200 году нашей эры первых самураев насчитывалось всего 6000, то несколько веков спустя их количество составляло уже несколько сотен тысяч. Они с легкостью переняли традицию нансёку, во многом благодаря двум факторам:

БУДДИСТСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Известно, что самураи уважали ценности буддизма, поэтому сыновья самураев обычно отправлялись в монастыри для получения образования. Оказавшись там, многие вступали в отношения нансёку с более старшими монахами. Таким образом, романтические отношения между мужчиной и юношей стали считаться нормальным, даже благоприятным явлением, и это представление передавалось у самураев из поколения в поколение.

СООТНОШЕНИЕ МУЖЧИН И ЖЕНЩИН

В период междоусобных войн (до 1600-х годов) самураи подолгу находились в военных походах, где женщинам было не место. Даже с наступлением мира в эпоху Эдо (после 1603 года) самураи должны были покидать свои родные деревни и селиться в городах-крепостях, чтобы править и предотвращать мятежи. Естественно, учитывая все эти обстоятельства, население в таких городах состояло преимущественно из мужчин. Как писал Ихара Сайкаку:

«[Эдо] был городом холостяков… подобно монастырям на горе Койя». Эдакий эвфемизм для описания Эдо как города с процветающей гей-культурой.

ВАКАСЮДО: «ПУТЬ ЮНОШЕЙ»

С расширением влияния самураев традиция нансёку перенеслась из монастырей в города, где они правили. В самурайском варианте под названием вакасюдо юноша отдавался в учение более старшему мужчине. Юноша обучался боевым искусствам, навыкам выживания, а также, по согласию ученика, становился любовником мужчины до совершеннолетия первого. По словам Лейппа, официально эти отношения оформлялись как «договор о братстве». Предполагалось, что партнеры больше ни с кем не могут вступать ни в какие любовные или сексуальные отношения, однако из-за неверности одной или другой стороны порой разыгрывались нешуточные драмы.

Как пишет Грегори Пфлюгфельдер, «основная идея вакасюдо заключалась в том, что эти отношения должны оказывать на партнеров “взаимообогащающее влияние”. Они должны были “помогать друг другу в выполнении феодальных обязанностей, связанных с защитой чести, таких как дуэли и кровная месть”. Предполагалось, что сексуальные отношения между партнерами закончатся, когда юноша достигнет совершеннолетия, но в идеале их связь должна перерасти в пожизненную дружбу. В то же время, сексуальные отношения с женщинами не были под запретом (ни для кого из партнеров), и как только юноша достигал совершеннолетия, оба могли свободно искать других партнеров по вакасюдо».

Складывается ощущение, что отношения вакасюдо были «”одновременно допустимыми и недопустимыми”, потому что отдать свою жизнь [во имя мужчину-любовника] — это и есть основной принцип сюдо. Если он не соблюдается, то это позорное занятие. Но тогда у юноши не остается жизни, чтобы посвятить ее служению своему господину, поэтому это одновременно допустимо и недопустимо”».

По приведенным отрывкам можно понять, как в то время отдельные принципы «пути самураев» проникали в буддийскую традицию. Затруднительно сказать, действительно ли люди верили в эти идеалы, но, судя по многочисленным историческим анекдотам, вера была искренней.

МНОЖЕСТВО ПРОИЗВЕДЕНИЙ

По мере повсеместного распространения традиция вакасюдо начинает упоминаться в литературных произведениях. Конечно, авторы писали в основном об известных сёгунах или знаменитых военачальниках. Лейпп составил список влиятельных японцев, которые не скрывали наличия «любимых вассалов»:

• Сёгун Минамото Ёритомо

• Сёгун Асикага Такаудзи

• Сёгун Асикага Ёсимицу

• Сёгун Асикага Ёсимоти

• Сёгун Асикага Ёсинори

• Сёгун Асикага Ёсимаса

• Сёгун Асикага Ёситэру

• Сёгун Токугава Иэясу

• Сёгун Токугава Цунаёси

• Сёгун Токугава Иэнобу

• Сёгун Токугава Иэсигэ

• Сёгун Токугава Иэхару

• Сёгун Токугава Иэнари

• Хосокава Такакуни

• Хосокава Фудзитака

• Такэда Сингэн

• Ода Нобунага

• Тоётоми Хидэёси

• Тоётоми Хидэцугу

• Уэсуги Кэнсин

• Маэда Тосииэ

• Фукусима Масанори

• Огасавара Хидэмаса

• Миямото Мусаси

Да-да, тот самый Миямото Мусаси.

Создавались произведения о нансёку и вакасюдо и более общего характера, где главным героем не был какой-то один политик или военный. Существуют свидетельства о переписках между любовниками-самураями, стихи, эротические рассказы — список можно продолжать бесконечно. Был даже целый жанр литературы для геев, посвященный «аргументам об относительных достоинствах мужчин и женщин».

Возьмем, к примеру, датированный 1640-м годом рассказ «Денбу Моногатари» («Рассказ о невеже»). В этом произведении мужчины купаются в реке, спасаясь от жары, и начинают спорить о том, что лучше — любить юношу или женщину. В конце (СПОЙЛЕР!) побеждает сторонник женской любви, но прежде он признает, что «эротическое увлечение мужчины мужчиной прекрасно подходит для высших кругов военной знати».

Еще один пример подобного спора можно найти в «Иро Моногатари» («Рассказе об эросе»), написанном в середине семнадцатого века. В нем «пожилой судья, услышав жаркие споры двух сторон, утверждает, что самое разумное поведение — это умеренное следование в обоих направлениях, которое помогает избежать злоупотреблений и излишеств в каждом из них». Также, в написанном в 1708 году «Якей Томодзямисен» («Дружелюбный сямисэн актеров и куртизанок») Нисидзавы Иппу «судья заканчивает спор утверждением о равной обоснованности обоих “путей”, призывая каждую сторону просто вести себя благочестиво в избранном направлении».

ДА-ДА, ТОТ САМЫЙ МИЯМОТО МУСАСИ.

Когда читаешь подобные истории, поражает то, как люди подходили к этому спорному вопросу. Как будто — и к этому же выводу приходят и другие исследователи темы — любовь между мужчинами и мужчиной и женщиной не имеют ничего общего друг с другом, причем ни одна из них не считается «более приемлемой». Если вам подходит один вид любви, это не значит, что другой не имеет права на существование. А также выбор одного вида не означает, что второй для вас закрыт. Сравнение однополого и разнополого секса напоминает сравнение яблок с бананами. Можно любить оба фрукта. Можно есть оба фрукта. И если кому-то не нравятся бананы, то это нормально, и в этом случае они, будем надеяться, полностью посвятят себя яблокам.

Выше мы упоминали переписку между любовниками-самураями. Вот выдержка из любовного письма Масиды Тойоносина и Мориваки Гонкуро, написанного в 1667 году:

«За последние три года я пробирался ночью в твою отдаленную резиденцию в общей сложности 327 раз. Неоднократно мне приходилось идти на ухищрения, чтобы избежать неприятностей. Чтобы не быть обнаруженным патрулями, которые совершают ночные обходы, я маскировался под слугу и прятал лицо за рукавом, либо надевал одежду священника и ковылял с палкой и фонарем в руках. Никто не знает, на что я пошел, чтобы встретиться с тобой!»

Вот это преданность!

Существовали даже справочники, содержащие основные принципы по «правильному» вступлению в отношения нансёку и вакасюдо. Одним из таких справочников был «Сайсеки» («Детеныш шелкопряда»), написанный неизвестным буддийским монахом в 1657 году. Вот несколько названий глав из этого руководства:

• «Как люди влюбляются»

• «Об обмене взглядами»

• «Как ответить на первое письмо»

• «Желательные и нежелательные ответы»

• «Как не говорить слишком много»

• «Как выразить многое в письме»

• «Как вежливо уйти домой по утру»

• «О чувстве отвращения после одной встречи»

• «О служении в качестве наставника»

• «Когда чувства меняются»

• «О купании»

• «О ведении переписки через посланника»

• «О заболеваниях, сопровождающих вакасю»

• «О различных вопросах этикета»

• «О поцелуях, о бумажных салфетках»

• «О деньгах и о хороших манерах в постели»

• «О запахах»

• «О глазах»

• «О волосах»

• «О растительности в носу»

Очевидно, книга была бестселлером.

В этих спорах, рассказах и справочниках показано, что у самураев и монахов были любовники мужского и женского пола, юноши, мальчики и любители переодеваний. Лучше всего об этом сказал Мостоу (Mostow) в «Гендере вакасю и грамматике желания» (The Gender of Wakashu and the Grammar of Desire): «из различных источников следует, что самой “завидной” считалась ситуация наличия одновременно множества [женщин] и множества [юношей]».

ОТ САМУРАЕВ К СРЕДНЕМУ КЛАССУ

Как уже говорилось выше, сёгунат Токугавы приказал всем самураям перебраться в города-замки под страхом лишения оружия и статуса. В некоторых регионах это привело к стремительному росту населения. К 1700 году население Эдо составляло более миллиона человек, то есть он стал одним из крупнейших городов мира. В Киото и Осаке проживало почти 400 000 человек. Кроме того, в Японии было много других крупных городов. Учитывая, что в 1600 году население Эдо составляло всего около 60 000 человек, скачок был колоссальным. Из-за наплыва населения возникла большая потребность в инфраструктуре и рабочей силе. Для удовлетворения этого спроса в города мигрировали крестьяне.

Так впервые происходило теснейшее взаимодействие между самураями и простыми людьми, и таким образом, самые широкие массы населения непосредственно, в ходе повседневной жизни сталкивались с практиками нансёку и вакасюдо. Литературные источники этого периода показывают, что эти идеи произвели на простой люд неизгладимое впечатление. Лейпп приводит следующие примеры:

«”Нансёку”, — говорится в “Нансёку Ямадзи Но Цую” («Роса на горной тропе нансёку», 1730 г.), — это цветок воинского класса”. Популярный писатель Эдзима Кисеки (1667–1736 гг.) добавляет: “Нансёку — это досуг самураев. Как оно может испортить хоршего правителя?” Кроме того, персонаж написанного в начале 17-го века “Рассказа о невеже” утверждает,  что “даймё из великих семей и высокопоставленные священники предпочитают дзякудо [гомосексуальность] именно из-за его утонченности”».

Вакасюдо считалось занятием высших слоев общества, поэтому вполне естественно, что этому поведению начинают подражать и обычные жители больших городов. Этот процесс начался с торговцев, которые, по сути, были низшим слоем населения, но зато у них было достаточно средств, чтобы брать себе слуг и учеников, не слишком заботясь о финансовом бремени.

Однако этот вариант был доступен далеко не всем. Очевидным решением была «аренда» любовника. Читаем у Лейппа:

«Коммерциализация нансёку значительно ускорилась в начале периода правления клана Токугава. Расширение рынка и рост буржуазии породили как огромный рынок труда для “секс-работников” и “работниц”, так и высокий спрос на их услуги. […] таким образом, не только гетеросексуальное, но и гомосексуальное удовольствие превратилось в товар».

Мужчины-проституты пользовались большим спросом, и их число быстро росло. Это означало, что любой желающий, включая самурая, мог просто заплатить как за гетеросексуальный, так и за гомосексуальный секс — по желанию. Дело в том, что с установлением мира в Японии  подготовка учеников к войне превратилась из необходимости в лишние хлопоты. Кроме того, по мере роста среднего класса класс самураев обеднялся, и ученики становились для них обузой. Им стало легче отнести свое жалование в ближайший район красных фонарей и просто, когда нужно, заплатить за желаемое.

Вскоре из борделей проституция перешла в театры. Многие непрофессиональные актеры выступали в театре кабуки, только чтобы под этим прикрытием заниматься проституцией, причем такие актеры были востребованы как мужчинами, так и женщинами. В свободное от спектаклей время они с большой долей вероятности оказывались в постели с (платежеспособными) поклонниками. Из-за этого труппы театров кабуки прослыли оплотами мужской проституции.

ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО ГЛАВНОЙ ПРИЧИНОЙ УБИЙСТВ ИЗ МЕСТИ В ПЕРИОД ЭДО БЫЛА ССОРА ДВУХ МУЖЧИН-ЛЮБОВНИКОВ?

Итак, мы наконец достигли золотого века гомосексуализма в Японии, который длился с 1650 по 1750 г. Льюис Кромптон, автор книги «Гомосексуализм и цивилизация», описывает его следующим образом: «это был процветающий и “раскрепощенный” век экстравагантности и потворства своим желаниям, век увлеченности утонченной и эфемерной красотой “изменчивого мира”».

Лучше и не скажешь.

Примерно в этом столетии появляются одни из самых интересных произведений литературы и живописи на тему нансёку и вакасюдо. Пожалуй, самым известным является сборник Ихары Сайкаку «Нансёку Окагами»(«Великое зеркало мужской любви»), написанный в 1687 году. В нем собрано 40 эротических рассказов, половина из которых посвящена самураям и монахам, а вторая половина — актерам кабуки. Вот несколько отрывков из этой книги, просто для понимания, о чем идет речь:

ТРАГИЧЕСКАЯ ЛЮБОВЬ ДВУХ ВРАГОВ

«Когда женщина проснулась поутру, они оба лежали в одной постели и молчали. Женщина крикнула сыну: “Вставай, лентяй!” Но ответа не последовало. Она зашла в комнату, откинула укрывавшее их одеяло и увидела, что Синосукэ насквозь проткнул себе грудь мечом, так что острие его выходило из спины, и вонзил его в сердце Сенпадзи.

 

Долго стояла мать, пораженная видом двух мертвых любовников, а потом, не выдержав горя, убила себя в той же комнате».

 

Это интересно: Знаете ли вы, что главной причиной убийств из мести в период эдо была ссора двух мужчин-любовников?

ВСЕ ЛЮБОВНИКИ УМИРАЮТ ОТ СЕППУКУ

Тогда господин отрубил ему левую руку и спросил: «Как ты себя чувствуешь, Корин?»

 

Корин протянул правую руку и сказал: «Этой рукой я гладил и ласкал своего любовника. Ты должен ненавидеть и эту руку тоже».

 

Господин тут же отрубил и эту руку. Тогда Корин повернулся спиной к своему господину и сказал: «У меня очень красивая спина. Ни один слуга не сравнится со мной красотой. Полюбуйся на меня перед смертью». Его голос звучал слабо и низко из-за смертельной боли. Потом господин отрубил ему голову и, держа ее в руках, вытирал горючие слёзы, оплакивая смерть своего любимца.

 

Конечно, это вымысел, но, согласитесь, эти рассказы добавляют глубины и содержательности всему, о чем мы говорили. Если бы человеческая цивилизация погибла в начале 19-го века и в распоряжении пришельцев оказался лишь сборник «Великое зеркало мужской любви», то его бы вполне хватило, чтобы составить довольно точное представление о том, чем жила Япония в тот период.

По мере роста популярности и доступности гомосексуальных отношений, вакасюдо теряло свою актуальность. В то же время мы видим резкий рост количества юношей и мужчин, предоставляющих свои услуги в домах терпимости. Кроме того, наблюдается и старение чиго (младших партнеров) в отношениях нансёку. Если мужчина выглядит молодо, то он может продолжать оказывать секс-услуги и до 20, и до 30 лет.

Конечно, это не могло продолжаться вечно. После пика популярности нансёку в 1700-х годах, спрос на мужчин-проститутов начинает снижаться. Лейпп пишет:

«[Г]ородские власти предпринимали жесткие меры в отношении проституции, нанося ей тяжелый урон; в каждый из трех значительных периодов реформирования (реформы Кёхо 1716–1735 гг., реформы Кансэй 1787–1793 гг. и реформы Тэмпо 1841–1843 гг.) городские власти активно боролись с коммерческим сексом, “непристойным” искусством и литературой, а также в принципе со всем необычным и вызывающим». В 1842 году в ходе реформ Мидзуно Тадакуни были закрыты все чайные дома в Эдо; театры кабуки Сакаи-чо, Фукия-чо и Кобики-чо были вынуждены перебраться на окраину города, а театр Сарувака-чо — в район Эдо под названием Асакуса. (В это же время в Осаке директорам трупп кабуки было запрещено отпускать на дом к клиентам юношей-актеров и проституток). Борьба с гомосексуальной проституцией не была основной целью этой кампании, и нельзя сказать, что этот запрет, подобно большинству реформ Мидзуно, полностью справлялся со своей задачей.

Данные ограничительные меры усложнили работу секс-работников. ​​Это, в сочетании с тем фактом, что в города приезжало все больше и больше женщин — в эпоху Мэйдзи женщин в городах уже стало почти столько же, сколько мужчин, — свидетельствовало о заметном спаде популярности открытых гомосексуальных отношений между мужчинами. Далее, в 1859 году Япония открыла свои порты для иностранцев, и ситуация поменялась еще более кардинально.

«ОСОВРЕМЕНИВАНИЕ»

Переход от признания гомосексуальности к ее осуждению происходил одновременно с Реставрацией Мэйдзи, причем ключевым фактором этого процесса стало именно иностранное влияние. Правящая элита того времени шла по пути максимального подражания Западу. Они надеялись тем самым избежать участи Китая и Индии, успеть модернизировать страну и сделать ее равной западным державам.

Как вы уже знаете, в то время гомосексуальность была очень распространена и открыта. Кроме того, существовало множество популярных литературных произведений, не говоря уже о (крайне) непристойных рисунках, имевших широкое хождение. Никто этого и не скрывал.

С открытием Японии это превратилось в огромную проблему. И заграничные, и японские газеты в один голос призывали ввести уголовное преследование за гомосексуальные отношения между мужчинами. Правящая элита вскоре согласилась, объявив, что «однополая любовь “противоестественна”».

Несомненно, подобные взгляды в значительной мере способствовали переходу японцев к гомофобии. Но эти причины были не единственными. Лейпп пишет:

«Таким образом, культурное влияние Запада стало основным фактором упадка традиции нансёку. Но, несомненно, этот упадок также отражает крах феодальной структуры, которая сформировала мужскую гомосексуальность в Японии и способствовала ее развитию. Как мы видели, японская традиция нансёку неспроста облагораживала и возвеличивала обоих партнеров в гомосексуальных отношениях с четкими ролями и структурой; […] Такие отношения коренились в связи между господином и вассалом и отражали именно её. Даже мужская проституция развивалась по пути, копирующем феодальные ценности и институты. С падением феодального строя эти ценности и институты были по большей части либо ослаблены, либо уничтожены».

Ценности в то время быстро менялись, и гей-культуру вытесняли все дальше на периферию общества.

«Традиция нансёку стремительно переместилась с центрального места в популярной культуре на ее задворки. Гомосексуальное желание больше не воспевалось в литературе, театре и искусстве; напротив, его стали изображать как один из “порочных обычаев”, постыдный эпизод в истории страны — в соответствии с точкой зрения современного Запада. Концепция нансёку-дзуки уступила место немецкому термину “урнинг”, который обозначал человека, страдающего своеобразным психологическим расстройством. Подобная среда в меньшей степени способствовала формированию у мужчин сексуального желания по отношению к мужчинам, чем во времена Токугавы; мужчины гораздо реже испытывали такое желание и еще реже следовали ему».

Кажется невероятным, что страна, когда-то столь открытая по отношению к гомосексуальности, могла так быстро изменить свое отношение к этому явлению. Интересно, сможет ли Япония теперь совершить столь же стремительный разворот и принять ЛГБТ.

АВТОР: КОЙЧИ • ИЛЛЮСТРАЦИИ: АЙЯ ФРАНЦИСКО