Наш герой рассказывает о том, как через сложный опыт жизни с наркозависимостью и глубокой внутренней гомофобией он начал приходить к принятию себя и своей ориентации.
“Дитя девяностых”
Я родился 35 лет назад в приграничном городке. В годы становления, с 3 до 16 лет, жил в маленьком приграничном посёлке. У нас была полная семья, среднего достатка, без проблем. Родители мои работали на госслужбе. В 90-е постоянно были задержки зарплаты, мы были вынуждены вести своё хозяйство. Как и во многих постсоветских домах, была внешняя разруха, хотя жили небедно.
Тяга к однополым отношениям у меня возникла с седьмого класса. В то время с какой-либо качественной информацией о гомосексуальности было очень трудно. Не было интернета – информацию просто неоткуда было взять. Из-за этого у меня в голове сложилось искажённое понимание однополого влечения. Можно сказать, что я вырос «диким» в этом плане.
Помимо информационного вакуума ещё была очень гомофобная среда: в 90-е как раз была мода на всё тюремное, на шансон, на понятия. При этом с экрана телевизора транслировались гей-образы, которые вызывали у меня полное отвращение: женственные геи типа Шуры, а уж тем более кроссдрессеры – все они мне казались омерзительными.
«Ни гей, ни натурал»
Я до сих пор свою ориентацию не принимаю. После секса с мужчинами или фантазиями о нём у меня появляется отвращение к самому себе. С самого момента осознания своей ориентации я начал как мог гасить эту тягу через общение с противоположным полом. Я всегда привлекал женское внимание, поэтому начал встречаться с девчонками ещё в школе. У меня были постоянные девушки и даже жена, но к парням всегда тянуло сильнее.
Окончив школу, я переехал в столицу края, поступил в институт на гуманитарный факультет. В городе были более свободные нравы, и я уже с первого курса начал интересоваться гейской жизнью. С 17 лет я начал работать в сфере развлечений – танцы гоу-гоу, эротические шоу, танцы на шесте, стриптиз. Шоу были интересные, качественные: была настоящая хореография, различные трюки. Эта работа и поспособствовала тому, что в моём окружении появилось больше гомосексуальных парней, а потом и первый однополый секс.
Гей-тусовки, “плешки” я не посещал, ведь ходить туда означало признать себя геем, а я не ощущал себя ни геем, ни гетеро. В гей-клубах я за всю жизнь был всего пару раз, и мне категорически там не понравилось. Из-за неприятия себя, из-за внутренней гомофобии я лишал себя возможности встретиться с разнообразными представителями ЛГБТ-сообщества.
Самые долгие мои отношения с парнем длились три года, с 2015 по 2018 год. Это были сильные чувства, и я стал признавать, что не являюсь гетеросексуалом. У меня появился Хорнет, там я знакомился для секса. К постепенному принятию своей ориентации я пришёл после опыта жизни на социальном дне – после наркозависимости, которую я приобрёл за время пребывания в Китае.
“Совсем другая жизнь”
Китай, где тогда было абсолютно другое качество жизни, ворвался в мою постсоветскую серость яркими красками в 90-е годы, когда граница между нашими двумя странами полностью открылась. На меня начавшийся тогда интенсивный международный обмен произвел огромное впечатление. Всё было новое: игрушки, дешёвые фрукты в огромных количествах, новые люди экзотической внешности.
После окончания российского университета родители оплатили мне учёбу в Китае – с этого началась совсем другая жизнь. Сначала я приехал на север Китая, и там я сразу очутился в своей тарелке. Я никогда не любил большой социум, а на новом месте учёбы у меня был узкий круг общения (в основном иностранные студенты), что меня вполне устраивало. Началось новое общение, море алкоголя, тусовки. У меня появилась новая девушка. После одного года учебы на севере мы с ней вместе переехали в центр Китая, где я перевёлся в другой университет и продолжил учёбу. Через полгода после переезда в центр страны мы расстались, а я перебрался на юг Китая, на Хайнань, где я впервые попробовал серьёзные наркотики.
Вредные привычки у меня появились рано. Курение, алкоголь – в моей среде это было модно и клёво (с теми, кто не курил, мы в школе даже не общались). Растительные наркотики употреблял с 7 класса – курительные и любые, которые мог достать. Серьёзной наркомании я всегда боялся, никогда не употреблял наркотики внутривенно. Правда, такого в нашем посёлке и не было – все друг друга знают, все на виду. Во время учёбы в российском вузе было очень много алкоголя (например, я мог спокойно прийти с мартини в сумке на пары), но наркотиков я тогда не принимал.
В 22 года на Хайнане я в первый раз попробовал экстази и сразу подсел на состояние эйфории, которое сняло стресс от неприятия собственной ориентации. У меня начался так называемый «розовый период употребления». С четверга по субботу я употреблял наркотики, по полтаблетки. От этого у меня появлялось состояние раскрепощенности и облегченности, и это переносилось и на другие дни, уже после употребления. Если до этого я всегда немного сторонился социума, то сейчас начал активно общаться, появилось много новых контактов, я тусил по клубам, где меня все знали и любили. Я ощущал себя маугли в новом диком мире – спонтанным, недоступным, но очаровательным для окружающих. Можно сказать, что я получил то, чего мне не хватало и что я раньше видел только по ТВ.
«Караоке-беспредел»
В то время у меня появился и опыт употребления медленных наркотиков – кетамина. Особенности кетамина в том, что он действует как анестезия. То есть, по сути, это наркоз, но с сохранением самостоятельной вентиляции лёгких, плюс он вызывает галлюцинации. Кетамин в Китае часто употребляют на караоке-вечеринках.
Культура караоке там очень распространена, и караоке-клубы обычно огромные. В многоэтажном помещении клуба множество отдельных кабинок разного размера, от залов на большую компанию до маленьких комнат. И там творится полный беспредел: доступно всё – наркотики, алкоголь, секс-услуги. В этом плане Китай – страна контрастов. С одной стороны, там строгие законы. С другой стороны, – разгул, за деньги можно получить всё.
Белому иностранцу в то время можно было зайти в любую кабинку, где проходит наркотическая вечеринка, притворившись, что ищешь друга-китайца, и тебя радушно принимают, угощают. Так и я делал. Заходил в кабинку, вмазывался одной-другой дорожкой и отключался. Приходил в себя часа через три, не имея представления, что происходило в это время «отключки».
Мне нравился этот период потери реальности, состояние отпускания контроля. После употребления кетамина у меня всегда было спокойствие. Потеря реальности помогала бороться с ПТСР (посттравматическим стрессовым расстройством) – травмой от неприятия себя, от внутренней гомофобии. Это было такое состояние, когда нет мыслей в голове, когда полностью отпускаешь ситуацию, и это было очень приятно. Сейчас я понимаю, что на этих вечеринках со мной могло произойти что-то страшное, я мог умереть, подцепить что-то – но тогда меня это не волновало.
Начав употреблять серьезные наркотики, я стал постепенно опускаться на социальное дно. Перестал интересоваться другими студентами, успешными людьми – вообще всеми, кто не имел отношения к наркотикам. Начал вращаться в компаниях, где наркотики были нормой, начал пересекаться, общаться с маргинальными личностями, в частности – с работниками и организаторами бизнесов по предоставлению секс-услуг.
“Секс-трафик: жизнь на грани”
В китайской секс-индустрии работает огромное количество девушек из России. Из приграничных городов они едут работать туда толпами, конвейером. Например, в 2008 году с одного клиента девушка получала 200 юаней, это тогда были большие деньги. С китайцами работать легко – короткий половой акт, скромные размеры, поэтому девушки могли обслуживать большое количество клиентов за смену (по 10-20 за ночь), очень хорошо зарабатывали.
Секс-индустрия – это и большие деньги, и очень опасный бизнес. Например, как-то с одной девчонкой мы убегали от владельцев притона. Она была молоденькая, 18 лет, и очень миниатюрная. Я вынес её из притона в чемодане, и мы с ней удирали от её боссов. У неё не было документов, она очень боялась, но меня ситуация не пугала абсолютно.
Девушки работают в разных условиях – в саунах, караоке-клубах, квартирах. Кто-то из девушек перемещается свободно; кто-то находится в помещении, не имея возможности выйти. Но работа для них всегда сопряжена с наркотиками, и особенно популярны у секс-работниц синтетические наркотики – героин и метамфетамин. Мет – очень сильный стимулятор, самая серьезная наркопроблема в Китае. На него я в итоге и подсел.
Впервые попробовал мет, когда начал жить с секс-работницей, которая его употребляла. Я тут же забыл и о других наркотиках, и об алкоголе, и о сексе. Бросил учёбу: употребление не сочеталось со студенческой жизнью. Врал маме где-то полтора-два года, что учусь, и тратил полученные от неё деньги на наркотики. Лишившись места в вузе, я потерял визу и жил так около полутора лет. Вот тогда я очутился на полном социальном дне: не было документов; бывало, спал на улице; были периоды бродяжничества.
“Из гей-притона в ЗАГС”
В этот период у меня был недолгий опыт работы в секс-индустрии. Я попал в гейский притон. Это была грязная квартира, с антисанитарией, где одновременно проживало большое количество парней. Секс за деньги у меня не пошёл: помешал мой характер. Я всегда был гордым, спесивым, агрессивным, и поэтому не смог работать с клиентами.
В это же время у меня параллельно развивались полуплатонические отношения с парнем. Он свою ориентацию тоже не принимал – всегда встречался и жил с девушками. Мы с ним не были парой, но у нас были очень интенсивные отношения. Парень этот мне много помогал, но общение пришлось прекратить, поскольку они в итоге перешли в созависимость.
Во время безвизового проживания в Китае я познакомился в интернете с будущей супругой. У неё не было проблем с наркотиками, но была алкогольная зависимость. Имея опыт употребления наркотиков и зная о моих проблемах, она пригласила меня приехать к ней в город Циндао в центре Китая, чтобы восстановиться, и я согласился. Наши отношения развивались стремительно и гармонично.
В это время я наконец признался маме, что бросил учёбу. Потом сдался в полицию: надеялся немного отсидеть, выплатить штраф за проживание в стране без визы. Однако вышло так, что после выплаты штрафа и тюремного срока всё-таки депортировали из страны – это был август 2009 года. Китайцы при депортации высадили меня в нейтральной зоне, откуда пришлось добираться домой на попутке.
В сентябре 2009 невеста прилетела из Китая в Россию. Мы поженились в ноябре. Я поменял фамилию после свадьбы, оформил новый паспорт. Подзаработав денег, мы с женой снова вместе уехали в Китай.
“Китай: попытка номер два”
Во второй приезд в страну сначала устроился в строительную компанию. После того, как переехал вместе с женой на юг, на Хайнань, начал работать в туристической фирме. После окончания испытательного срока ушел из фирмы, начал преподавать в фитнес-центрах. У нас кардинально изменился образ жизни: никакого алкоголя и наркотиков, много спорта, даже стали веганами.
Смена образа жизни, с одной стороны, пошла на пользу нам обоим, а с другой стороны, показала, что в своем развитии мы стали другими людьми, не теми, кем были, когда встретились в 2009-м. После конфликта жена ушла, на фоне этого случился срыв – я «заторчал» через пару месяцев после ее ухода, это был 2012 год. Начал употреблять метамфетамин с утроенной силой. Еще один срыв произошел в плане сексуальных отношений – начал встречаться с мужчинами для секса (начиная с 2012 года секса с женщиной больше не было ни разу). Активно знакомился в приложениях: предлагал секс всем доступным поблизости мужчинам, невзирая на их ориентацию. Было много секса с китайцами: в силу внутренней гомофобии и расизма сексуальные отношения с ними давались легче.
Узнав о моём срыве, бывшая жена позвонила матери, рассказала о моих проблемах с наркотиками. Мама попросила вернуться в Россию. Приехав домой, начал приходить в себя, устроился на любимую работу. В силу недоступности метамфетамина в нашем маленьком приграничном городке я оставался чистым два года. Через два года после возвращения поехал в Китай на заработки, снова сорвался, начал употреблять, но вернувшись в Россию после этого срыва вышел на период вынужденной чистоты, который длился семь лет.
«Химсекс как путь к себе»
Это моё первое интервью такого плана, и я решился на него, потому что надеюсь, что мой опыт путешествий и скитаний, зависимости, проблем с принятием собственной ориентации кому-то поможет. Я хочу быть как-то полезен другим ЛГБТ-людям, а ещё хочу, чтобы моя история показала всем, как опасны наркотики и к чему может привести зависимость от них.
Мой путь к принятию себя начался в октябре 2019 года, во время моего последнего срыва. Я тогда освоил Даркнет, получил доступ к наркотикам (сначала мефедрон, потом «альфа») – и в этот момент у меня появился первый опыт химсекса. Бывало по несколько партнеров за ночь; я постоянно занимался сексом, со всеми, кто хотел им заниматься. Благодаря привлекательной внешности и высокому социальному статусу желающих всегда было много. Я приглашал всех к себе домой – к счастью, всё обошлось без потерь и без серьезных инфекций. Наркотики я тогда употреблял постоянно и даже находился под их воздействием на работе.
После этого срыва я сначала ушел в отпуск, а после – в реабилитацию. Признался в ориентации маме, коллегам на работе. После реабилитации пришёл в двенадцатишаговое анонимное сообщество для наркозависимых, где я нахожусь уже семь месяцев. Там я впервые попал на группы ЛГБТ и начал работать с внутренней гомофобией.
Мой спонсор – тоже ЛГБТ-человек. Благодаря общению на группах и со спонсором началось постепенное принятие себя. Я работаю со своим внутренним конфликтом, который сыграл большую роль в моей жизни. Работаю с неприязнью по отношению к манерным, женственным гомосексуальным людям. Наконец-то у меня начал появляться опыт общения приятными и интересными представителями ЛГБТ-сообщества, от них я узнал, в частности, о существовании сайта Парни ПЛЮС.
Сейчас меня совсем не интересует секс, мне гораздо важнее разобраться в себе, разобраться с травмой от неприятия самого себя. Я до сих пор не знаю, кто я – гей, бисексуал, квир или ещё кто-то. Я ищу себя и мне важно понять, кто я. Путь к этом пониманию прошёл через социальное дно, но я об этом не жалею.
Примечание от портала Парни ПЛЮС
Если вы давно не сдавали анализы или не уверены в своем ВИЧ-статусе, можете бесплатно заказать тест на ВИЧ по почте, заполнив простую форму заявки.
Если вы занимаетесь сексом без презерватива, по подумайте о возможности применения PrEP — доконтактной профилактики ВИЧ, которая дает людям «иммунитет» к этому вирусу. Подробнее о PrEP можно узнать на специальном сайте про PrEP на русском языке .
И вне зависимости от того, занимаетесь ли вы химсексом или нет — берегите себя и ищите помощи вовне, когда чувствуете, что не справляетесь в одиночку.
Если вы наркозависимы, вы можете посетить собрания «Анонимных наркоманов» (или просто АН) — это сообщество для людей с химическими зависимостями, построенное на принципах взаимопомощи. Существуют группы АН специально для ЛГБТК + людей. В Санкт-Петербурге они проводятся в комьюнити-центре «Действие». В Москве работает группа «Радуга», её собрания проходят на территории проекта Lasky. Есть и онлайн-группа под названием Gay Pride, она доступна для всех, кто говорит на русском. Собрания онлайн-группы «Gay Pride» проходят в приложении ZOOM, всю информацию можно в расписании на странице группы.
ПРОЕКТ «ПАРНИ ПЛЮС» ВЫСТУПАЕТ ПРОТИВ УПОТРЕБЛЕНИЯ НАРКОТИКОВ И ПРЕДУПРЕЖДАЕТ ЧИТАТЕЛЕЙ ОБ ИХ ОПАСНОСТИ!
