Мигель рассказал, что ему “постоянно” отказывают в сексе из-за того, что он ВИЧ-положителен. Но “практически всегда, когда человек узнает меня поближе, он передумывает”. Приобретая друга-гея гомофобы зачастую очень быстро меняют свое мнение; то же самое можно сказать и о тех, кто боится ВИЧ, а потом знакомится с ВИЧ-положительным парнем
Первый парень, которому я отказал на Grindr из-за того, что у него ВИЧ, мой, так сказать “нулевой пациент”, был просто конфеткой – с красивой внешностью, сексуальной фигурой и взрывным характером. В мае он пригласил меня к себе с определенно романтическими намерениями. Мы еще немного поболтали, он рассказал мне о своем статусе, и я потихоньку свел наше общение на нет. В июле я случайно увидел его в кино. В Grindr и вообще в Интернете люди частенько лукавят и ставят на аватар фото, на которых они выглядят не так, как в жизни, но Мигеля я узнал в толпе. Его фото, возможно, свидетельствует о присущей ему честности, но, кроме того, он настолько привлекателен, что ему просто не за чем лгать.
“Так всегда и бывает: кому-то станет неловко, а потом он меня встречает в жизни и говорит: “Бог мой, да ты чертовски сексуален””, – рассказал мне Мигель, пока мы ждали столик в ресторане в Челси в субботу днем в начале июля, после того, как я снова написал ему и попросил встретиться и поговорить со мной.
Мигель рассказал, что ему “постоянно” отказывают в сексе из-за того, что он ВИЧ-положителен. Но “практически всегда, когда человек узнает меня поближе, он передумывает”. Приобретая друга-гея гомофобы зачастую очень быстро меняют свое мнение; то же самое можно сказать и о тех, кто боится ВИЧ, а потом знакомится с ВИЧ-положительным парнем. Несколько обнадеживает тот факт, что в большинстве случаев это снимает все вопросы, но такое положение дел также свидетельствует о тяжелом бремени, возложенном на ВИЧ-положительных парней. Им нужно либо постоянно что-то доказывать окружающим и проявлять себя при личном общении исключительно с хорошей стороны, либо не раскрывать свои карты.
Я
Поскольку я гей, живу в Нью-Йорке, веду активную сексуальную жизнь, и у меня было много сексуальных партнеров, вполне вероятно, что у меня был один – или даже пять – ВИЧ-положительных партнеров, а я об этом и знать не знаю. Может быть, я об этом не знаю, потому что он сам об этом не знает. Может быть, я об этом не знаю, потому что он мне соврал. Может быть, я просто не спрашивал.
И это при том, что, в целом, я стараюсь не рисковать – свожу к минимуму обмен жидкостями, использую презерватив, практически всегда отдаю предпочтение оральному сексу, особенно с незнакомыми. (Хотя, как мы теперь понимаем, оральный секс, возможно, не настолько безопасен с точки зрения передачи ИППП, к примеру сифилиса.) Даже с учетом этого, я до жути боюсь сдавать анализы, хотя и делаю это регулярно. Бывали времена – особенно когда я, единственный из моего окружения, подхватил какой-то странный вирус наподобие гриппа – когда я был уверен, что анализ выявит ВИЧ.
Пока что этого не произошло. Я полагаю, что я ВИЧ-отрицательный, но так как вирус в крови зачастую можно выявить только через три месяца после рискованного сексуального контакта, я не могу быть в этом уверен. По сути дела, никто из нас, ведущих активную сексуальную жизнь, не может быть в этом уверен – за исключением тех, кто знают наверняка, что они ВИЧ-положительны.
И в этом есть своего рода лицемерие – отвергнуть потенциального полового партнера, который а) знает о своем статусе и б) честно сообщает о нем, и предпочесть того, кто своего статуса не знает или врет о нем. Такого рода дискриминация мотивирована страхом перед известным, наряду с уверенностью, что то, о чем мы не знаем, как бы не существует. Это особенно рискованно в свете того, что парни, которые знают о своем ВИЧ-положительном статусе, обычно более здоровы и имеют более низкую вирусную нагрузку, чем те, кто не знают о своем статусе и не проходят лечение. Руководствуясь наивным оптимизмом и полагая, что чьи-то слова могут заменить справку с результатами анализа, вы подвергаете свою жизнь опасности.
И все равно, я лично отказывал парням, которые откровенно говорили о своем положительном статусе. В 80-х, в период начала эпидемии СПИДа, я был еще ребенком, а потому толком не понимал, что происходит. У меня на подкорке записано, что от этой болезни нужно держаться как можно дальше. Кроме того, я точно знаю, что нельзя спать с тем, кто говорит, что он ВИЧ-положителен. Или знал. Теперь я просто и не знаю, что думать. Я чувствую себя виноватым и напуганным, но необязательно именно в таком порядке.
Джованни
Я забыл спросить Джованни* о его статусе на Grindr до нашей встречи. Я вспомнил об этом, когда он пришел ко мне, узнал, что он ВИЧ-положителен, и спросил, не против ли он вместо секса ответить на несколько вопросов. Он согласился.
Одним из первых вопросов, который мы обсудили, было то, что больше всего осложняет ситуацию: Широко распространено убеждение (по крайней мере, среди ВИЧ-положительных парней, с которыми я общался в процессе написания этой статьи), что антиретровирусные препараты, которые сокращают количество ВИЧ в крови до неопределимого уровня, являются панацеей от передачи инфекции. То есть многие полагают, что “положительный парень с неопределимым уровнем ВИЧ в крови” не может передать вирус своему сексуальному партнеру.
“Я чувствую, что ко мне относятся с небольшим предубеждением. Но просто если человек следит за своим состоянием, то никто ничем не рискует, если только у тебя нет порезов или не идет кровь”, – говорит Джованни. “Но даже в этом случае заражение может произойти, только если у тебя высокая вирусная нагрузка. Если твой статус неопределим, практически невозможно никого заразить через оральный секс”.
Джованни заполучил ВИЧ три года назад от своего парня, который соврал о своем статусе: Его партнер заявил, что он ВИЧ-отрицателен, они неоднократно занимались незащищенным сексом, выяснилось, что он ВИЧ-положителен, и это разрушило их отношения. “Я виню в этом себя”, – говорит он. Его отношение к личной ответственности также наложило отпечаток на его нынешний подход к вопросу раскрытия статуса. Если его не спрашивают о статусе напрямую, он ничего о нем не говорит.
“Некоторые вообще не спрашивают меня о моем статусе. В этом случае я просто считаю, что у них есть ВИЧ”, – сказал он мне. “Если ты меня ни о чем таком не спрашиваешь, я делаю вывод, что с тобой самим что-то не так”.
Меня тревожит такая точка зрения, но, по большей части, все остальное, что рассказал Джованни, внушает расположение к нему. Он сказал мне, что понимает людей, которые боятся заниматься с ним сексом и отказывают ему: “Я сам был на их месте до того, как это случилось… Я знаю, что чувствует этот человек. Когда человек говорит тебе, что он ВИЧ-положителен, твое отношение к нему меняется”.
Но больше всего меняется жизнь человека, который узнает о ВИЧ. “Не так уж сложно найти кого-то, кто примет меня таким, какой я есть, но даже не знаю…”, – он замолчал.
Перед уходом я от всей души обнял Джованни. Мы были близки и откровенны, хотя даже не обнажились. Мы пообещали друг другу, что будем обязательно держать связь и скоро снова встретимся, но этого так и не произошло.
Чэд
Я потерял всякий интерес к Чэду, когда во время нашего общения на Grindr он сообщил, что он “положителен, с неопределимым уровнем вирусной нагрузки”. Я не ответил на одну из его реплик, и через 10 минут между нами произошел следующий разговор:
Чэд: Ха-ха, это значит нет? Я все понимаю 🙂
Я: Все так странно, вся эта ситуация. Я не хочу выглядеть мудаком, не хочу тебя дискриминировать. Понимаешь?
Чэд: Меня постоянно дискриминируют. Но если ты думаешь, что я подвергну тебя риску, я не согласен. И парни считают, что когда все по-честному, то так еще опаснее.
Я: Объясни, почему для меня нет никакого риска.
Чэд: Защищенный секс с парнем, у которого вирусная нагрузка неопределима, практически безопасен, не было зафиксирована ни одного случая передачи вируса. Но если тебе страшно, то от процесса никто не получит удовольствие ;).
Я: Мне нужно просветиться на эту тему. Я этого не знал.
Чэд: Удачи.
Я пытался еще раз завязать разговор с Чэдом, но он не ответил, и я его за это не виню. Тем не менее, в июле нам довелось встретиться лично на мероприятии у нашего общего друга. Я узнал его, как только увидел, даже издалека. Так мы возобновили общение, чему я несказанно рад: он очень симпатичный, а в придачу к уму, обладает легким, спокойным характером. Это тот тип людей, с которым мне нравится общаться. Кроме того, он активист борьбы со СПИДом, а потому прекрасно осведомлен о современном состоянии дел в этой области.
“Одной из самых больших проблем является то, что люди не общаются друг с другом и не говорят о ВИЧ”, – ответил он, когда я спросил его о дискриминации в связи с ВИЧ. “Когда лекарства начинают действовать, и они не выделяются своим внешним видом, наступает некий переломный момент, когда каждый человек решает для себя, станет ли он говорить о ВИЧ. Геи устали от того, что в умах людей они неразрывно связаны с ВИЧ и СПИДом, а потому, так сказать, ушли в подполье. Так рождается стигма. Как только появляется возможность скрыть или утаить что-то, это становится вопросом характера и выбора человека.”
Активизм Чэда не угасает, когда он заходит на Grindr. По его словам, он регулярно просвещает людей, с которыми общается по этому приложению, как это было в моем случае. В его устах просвещение звучит как прелюдия: он говорит, что его и могут привлечь только такие парни, которые хорошо разбираются в предмете или готовы узнавать что-то новое. Он говорит, что, судя по имеющимся на сегодняшний день данным, в постели можно заниматься “практически чем угодно”, если соблюдать определенные меры безопасности.
Мы немного поговорили о том, как ему отказывали другие парни, точно так же, как это сделал я. По его словам, это скорее испытывает твое терпение, чем разбивает сердце. Он жаловался на парней, которые “немедленно остывают” и скатываются в неловкость, когда он раскрывает свой статус лично, если они знакомятся в обычной жизни (он говорит, что всегда заранее сообщает о своем статусе, если они начинают общаться в Интернете). “Если тебе неудобно и неловко, это нормально. Но давай поговорим. Это не конец света, и ты уж точно не оскорбишь моих чувств. Меня раздражает, все это хождение вокруг да около, когда он просто хочет отшить меня”, – говорит Чэд.
Меня заинтересовала и другая крайность: парни, которые не боятся заняться с ним незащищенным сексом. Он сказал, что встречал “несколько” таких парней, большинство из которых были “ненасытными животными, обожающими грубый анал”.
Доставит ли он им такое удовольствие, зависит от парня.
В конце нашего разговора я извинился перед Чэдом за то, что отшил его. Он ответил, что это ерунда, мелочи жизни.
“Если ты снова попадешь в подобную ситуацию, парень тебе понравится, но тебе все равно будет неловко, что ты ему скажешь?” – спросил он меня, чтобы понять, насколько искренним было мое извинение.
Я запнулся, но в итоге сказал: “Все будет зависеть от того, насколько он мне нравится. Но не думаю, что это будет твердое “нет””.
“Ты уже готов сдаться?” – спросил он с улыбкой.
Эдди
По словам моего нового знакомого, Эдди, с которым я недавно познакомился через общих друзей, отношение к ВИЧ-положительным парням на Восточном и Западном побережье Америки абсолютно разное. Будучи жителем Сан-Франциско, Эдди говорит, что зажатость и нежелание обсуждать этот вопрос свойственна только Восточному побережью.
“Люди вообще на всем Западном побережье, но особенно в Сан-Франциско, когда узнают, что у тебя неопределимая вирусная нагрузка, сразу расслабляются”, – объясняет он. “- О, так у тебя неопределимый уровень, и риск настолько мал, и я буду сверху, а ты внизу, так что риск еще меньше. И я такой: – Ну, типа того. – Я не хочу так рисковать”.
Он рассказал мне о случае, который произошел с ним в прошлом году в Провинстауне, штат Массачусетс, – в городе, который является своего рода Меккой для геев. Компания, с которой он общался, начала высмеивать знакомого парня, у которого недавно обнаружили ВИЧ. Его это настолько взбесило, что он им высказал им все, что о них думает. “На Восточном побережье если ты заразился ВИЧ, то считается, что это твоя вина, на Западном побережье в этом случае люди думают так: “Это могло случится и со мной, поэтому я прекрасно понимаю тебя и твои чувства””.
По словам Эдди, его опыт сексуальных отношений после приобретения ВИЧ “на 80% положителен и на 20% отрицателен”. Он узнал о своем диагнозе в 2003 году. По его словам, это было, “вероятно, самым тяжелым испытанием в моей жизни”. Кажется невероятным, но секс оказался для него спасением:
“Когда я начал ходить на свидания и заниматься сексом, оказалось, что для других людей это не имеет большого значения и не служит препятствием для отношений. Это мне очень помогло. Это помогло мне понять, что я могу принять свою ситуацию и продолжать жить с ней”.
История Эдди о том, как он научился жить в гармонии с самим собой, отражает противоречивый статус ВИЧ в современной культуре: он одновременно не представляет собой ничего особенного и имеет огромное значение. Он не представляет собой ничего особенного, потому что благодаря лекарствам, которые снижают уровень ВИЧ до неопределимого уровня, в целом, болезнь превратилась в неудобство, с которым вполне можно жить. Для многих ВИЧ уже не означает смертный приговор. Но для других он по-прежнему означает именно это: лекарства дороги, а высокая цена означает, что каждую минуту от болезней, связанных со СПИДом, в мире умирает четыре человека (как сказано в фильме Дэвида Франса “Как выжить во время чумы”, который вскоре выйдет на экраны). Препараты также могут оказывать разрушительные побочные действия, ухудшая качество жизни, которую они спасают. Спокойное, нестигматизирующее отношение – это прекрасно, но беспечность по отношению к развитию эпидемии ВИЧ среди геев, которая продолжает бушевать вокруг нас, не есть хорошо.
По словам Эдди, он понимает, что риск заразиться от него невероятно низок. “Я встречался с парнями, мы занимались незащищенным сексом, и никто не заразился. Но это совершенно другая история, чем просто с кем-то заняться сексом, потому что вы разговариваете и вместе принимаете такое решение”, – сказал он мне.
Эдди говорит, что в большей степени ощущает по отношению к себе дискриминацию, чем стигму, и считает, что зачастую геи отвратительно относятся друг к другу по разным причинам. “На мой взгляд, сообщество геев раздирают внутренние противоречия, которые в итоге вредят ему самому – причинами являются расовые и классовые различия, а также внутренняя гомофобия. И, кроме того, ВИЧ-статус”.
Консультант
Все это, конечно, здорово, познавательно и действует воодушевляюще, но у меня все равно оставались сомнения в отношении полученной информации. Я знаю, что быть ВИЧ-положительным означает постоянно заниматься самообразованием, и я искренне верил, что эти ребята точно знают, о чем говорят – по крайней мере, что им известно больше, чем мне. Но то, что они считают правдой – что ласки и секс с ВИЧ-положительным парнем, у которого уровень вирусной нагрузки в крови неопределим, практически никогда или вообще никогда не приводят к заражению ВИЧ-отрицательного – они хотят, чтобы это было правдой.
Поскольку они утверждают, что являются порядочными людьми, они не стали бы вступать в случайные половые связи, если бы не верили в то, что говорят.
Я не говорю, что они ошибаются. Я просто говорю, что они могут пристрастны. В конце концов, все мы люди. Через своего друга я обратился к консультанту Брайану Катнеру. Он в этот момент находился в Южной Африке в составе группы, занимающейся профилактикой ВИЧ. Он является специалистом по работе с ключевыми группами населения, а также консультантом при Колумбийском университете и Коалиции по снижению вреда.
Катнер указал мне на недавнее исследование, в котором утверждается, что, если ВИЧ-инфекция не определяется в крови, это не означает, что она не обнаруживается в сперме. Это всего-навсего одно исследование небольшой группы ВИЧ-положительных мужчин (81), но в нем утверждается, что неопределимый уровень вирусной нагрузки не дает права “расслабляться”, как некоторым бы хотелось. Статья затрагивает еще одно противоречие: с ростом популярности антиретровирусной терапии ВИЧ пережил очередное возрождение. По крайней мере, мы пока еще не должны столь безоговорочно полагаться на антиретровирусные препараты.
Но что это значит?
“Я не могу дать вам однозначный и четкий ответ на этот вопрос, просто потому что пока что у нас не хватает научных данных, чтобы точно сказать, каково положение дел для мужчин-геев или МСМ”, – написал Катнер в своем электронном письме. “Согласно исследованиям, риск снизился, но я бы не стал обобщать полученные результаты и переносить их на ситуацию с геями. Тем не менее, ученые сходятся во мнении, что неопределимая вирусная нагрузка – это хорошо, все доказательства по этому вопросу указывают на снижение риска передачи. Возможно, за этим стоит что-то большее, о чем мы еще не знаем, но мы просто будем считать, что низкая вирусная нагрузка имеет благотворное влияние и приводит к уменьшению риска передачи ВИЧ, даже если мы пока не можем указать точное количественное выражение этого риска для геев и других мужчин, практикующих секс с мужчинами”.
Но отсутствие неопровержимых фактов не повод отказаться от здравого смысла. Это не значит, что невозможно принимать обоснованные решения с учетом тех знаний, которые у нас есть. Катнер разложил по полочкам то, как пользователи Grindr могут принять решение в условиях, когда есть разделение между ВИЧ-положительными и отрицательными:
Скажем на странице одного парня ничего не говорится о его статусе, у другого написано, что он отрицательный, у третьего – что он положителен с неопределимым уровнем вирусной нагрузки и т.д. В порядке мысленного эксперимента давайте представим, что люди всегда говорят о себе в Интернете только правду – что само по себе является большой натяжкой, но давайте предположим, что это так. Парень, чья вирусная нагрузка не определяется, может быть лучшим выбором для снижения вероятности передачи; он знает свой статус, принимает лекарства, уровень вирусной нагрузки в его крови ничтожно мал. Другие парни либо вообще ничего не говорят про свой статус, либо утверждают, что они ВИЧ-отрицательны. У парня с неизвестным статусом может быть ВИЧ – может, он просто не хочет говорить об этом… А еще есть ВИЧ-отрицательный парень. У него либо действительно нет ВИЧ, либо он просто так думает; если последнее, то, по всей вероятности, его вирусная нагрузка настолько высока, что риск заразиться ВИЧ от него намного выше, чем от парня, который знает о своем статусе и имеет неопределимую вирусную нагрузку. На основании опыта консультирования ньюйоркцев, которые сдают анализы на ВИЧ, можно сказать, что многие “ВИЧ-отрицательные” парни занимаются сексом без презервативов и наивно полагают, что и они сами, и парень, с которым они только что занимались сексом, ВИЧ-отрицательны. Так что они и правда думают, что не заражены, но только их данные не вполне точны, поскольку ВИЧ-статус может измениться, а они даже не узнают об этом.
Таким образом, из трех этих парней проще всего доверять тому, кто не скрывает свой статус. Конечно, все намного сложнее – кто хочет думать о ВИЧ во время секса, когда и после секса об этом думать довольно тяжело?
Поэтому, да. Здесь никто не сможет дать однозначного ответа, кроме того, что единственным 100-процентным способом избежать риска является воздержание. А воздержание, как мы знаем, невозможно. Какой кошмар.
Я и Мигель, часть вторая
“Так всегда и бывает: кому-то станет неловко, а потом он меня встречает в жизни и говорит: “Бог мой, да ты чертовски сексуален!’…”
Мигелю 32. Ему поставили диагноз ВИЧ в 21. Бывший наркоман, он рассказал мне, что когда узнал о диагнозе, то практически не удивился и не расстроился. Только перестав употреблять, он понял, что его жизнь чего-то стоит – он говорит, что никогда в жизни не был в столь прекрасной физической форме, как сейчас. В доказательство он может продемонстрировать свой невероятно мускулистый торс.
Хотя он и сказал мне, что не злится, его слова говорят о другом. Он заметно сердится, когда мы обсуждаем невежество гей-сообщества в вопросах ВИЧ.
“Мне говорили: – Я никогда не спал с ВИЧ-положительными”, – рассказывает Мигель. – Ты что, шутишь? В каком мире ты живешь? – Ну, мне никто никогда не говорил, что у него ВИЧ. – Вот именно, а ты никогда и не спрашивал. Поэтому в итоге и остался в дураках. А потом этот парень начинает злится, мол, что ты так взбеленился? Да потому что ты идиот, который, вероятнее всего, заразится ВИЧ из-за своей глупости”.
Он не преувеличивает. Скорее всего. Используя данные Центра контроля заболеваний, я подсчитал, что каждый 14-ый МСМ в Америке заражен ВИЧ. И я слышал, что в Нью-Йорке заражен каждый 5-ый. А если принять в расчет парней, которые заражены, но не знают об этом, то назвать точные цифры становится сложно (хотя и на этот счет есть некоторые данные). В целом, неопровержимых фактов очень и очень мало. ВИЧ повсюду или не так уж и распространен. Возможно, ты заразишься от кого-то с неопределимым уровнем вирусной нагрузки, а возможно, и нет. И, может быть, ты примешь лекарства и будешь прекрасно себя чувствовать. Может быть. Если у тебя нет ВИЧ, то тебя ждет жизнь, полная неопределенности и тревоги, а если у тебя ВИЧ, то ты обречен на предвзятое отношение к тебе собратьев-геев, для которых ты всегда будешь третьим сортом. Даже если я никогда не заражусь ВИЧ, он всегда будет для меня поводом для беспокойства. Я заразился этой проблемой. Мигель честно сообщает всем о своем статусе. И он считает, что люди, которые этого не делают, “сами создают стигму по отношению к нам”. Он говорит, что у него “охрененно бурная сексуальная жизнь” и что он занимается этим самым “с несколькими парнями в неделю”.Но “это самое” – понятие весьма расплывчатое. “В основном, происходит то, что было сегодня утром. Вот практически и все”, – добавил он. Ну да. Утром. После того, как утром мы с Мигелем списались и договорились встретиться за поздним завтраком, он между делом сообщил мне, что мастурбирует. Мне это показалось очень возбуждающим. Мне захотелось сделать то же самое, о чем я и сказал ему. Он послал мне фотки своего стояка и попросил меня сделать то же самое. Я объяснил ему, почему никогда этого не делаю (потому что пишу для широкой публики)… а потом сдался. Отчасти я чувствовал себя обязанным – я уже однажды обидел его отказом, – но по большей части я согласился, потому что это было поистине возбуждающе, небольшой риск (что если фотки просочатся в Интернет?), который еще больше накаляет ситуацию. Еще он отправил мне фотки своей задницы, и мы обменялись грязными словечками. “Давай, спускай”, – в конце концов приказал он мне. “Я как раз собираюсь”, – ответил я ему. Он прислал мне видео, на котором эякулирует, а потом сказал: “Покажи мне”. И именно это я и сделал. За столом мы говорили о том, как сексуально и возбуждающе это было, и, в целом, наша беседа протекала прекрасно. “По мне, это намного более интимно, чем собственно секс”, – сказал я ему, выражая то, что чувствовал, когда у меня на диване сидел Джованни и рассказывал свою историю. “Согласен. Я бы тоже предпочел именно это”, – ответил Мигель. После окончания интервью и нашего позднего завтрака мы с Мигелем вышли из ресторана на оживленную улицу в Челси и начали страстно целоваться. Мы вместе спустились в метро, сжимая друг друга в объятьях, и я был горд тем, что рядом со мной идет такой красавец, и польщен, что Мигель поделился со мной своими знаниями и своей историей.
* За исключением Мигеля и Брайана Катнера, все имена в данной статье изменены.
Автор: Рич Джазвиак
По материалам gawker.com www.parniplus.ru
