Накануне, 15 июля, ленты новостей облетело высказывание спикера Совфеда РФ Валентины Матвиенко об однополых браках. Высказалась она она эту тему очень негативно. «Можно ли представить, что малыш, который во всех странах, на всех языках произносит первое слово „мама“, теперь будет произносить „родитель № 1“? Можно ли такое представить? Либо право однополым бракам усыновлять детей, к чему это приведет? Приведет просто к вырождению человечества», — заявила она.
Издание “Медуза” отреагировало на такое заявление политика подборкой историй тех россиян и россиянок, которые родились и выросли в однополых семей. Приводим выдержки из этих рассказов.
Алиса (имя изменено), 21 год, Петербург
Я живу в семье с двумя мамами — Мариной и Еленой. Они полюбили друг друга еще в юности, задолго до моего рождения. Потом у них появился сын Григорий — Лена родила его от своего друга. Мамы воспитывали его вместе, но где-то через год расстались. Дело в том, что моя бабуля, узнав об ориентации мамы Марины, начала активно давить на нее. Говорила, что нельзя рожать детей вне брака, что это ужасно — даже хуже, чем жить с женщиной. А мама очень хотела иметь ребенка, семью. Поэтому вышла замуж за моего отца.
Не могу сказать, что ей было радостно в этом браке. Когда мне было девять лет, родители развелись. На самом деле развод как будто сделал лучше нам всем. У нас с отцом наладились отношения — раньше я его почти не видела и не знала, так как он постоянно работал. Мама стала выглядеть лучше, счастливее. И вскоре в нашей жизни снова появилась Лена.
Долгое время Лена представлялась просто как подруга семьи. Иногда мы с мамой приезжали к ней в гости в Москву. Но чаще она к нам, причем надолго. Мама мне ничего не говорила об их отношениях. Думаю, ей было очень страшно. Догадываться о том, что у нас не совсем обычная семья, я начала только в четвертом классе. Мне нравилось, как мы жили, но все равно что-то казалось странным: друзья друзьями, но мы с Леной были вместе все время.
В какой-то момент я решила спросить у мамы про нашу семью. Мама очень распереживалась из-за того, что я подняла эту тему у нее на работе. Вечером у нас был долгий и тяжелый разговор. Она объяснила, какая у нас семья и почему. Сказала, что люди могут любить друг друга и в этом нет ничего такого.
Для меня это был большой стресс. Я видела, как мама была счастлива, и все понимала, но не могла принять ее слова. Тогда у меня не было реального осознания, что такие люди [гомосексуалы] существуют. В школе иногда шутили, чтобы унизить, — типа «Ты гей», но что это и как с этим жить дальше, я не знала. Помню, как плакала и спрашивала себя: «За что это нашей семье? Почему мы не как все?»
Постепенно все устаканилось: Лена с моим старшим братом Гришей окончательно перебрались к нам, а я как-то расслабилась насчет нашей семьи и лет с 14 перестала скрывать ориентацию моей мамы. Просто поняла, что мне все равно на мнение окружающих, только бы не били.
Мне повезло с одноклассниками: надо мной никто не подшучивал и не издевался. Наоборот, друзьям из класса было очень интересно. С учителями было сложнее: они ничего не говорили мне лично, но периодически очень гомофобно высказывались на уроках. Однажды — в тот день меня не было в школе — моя лучшая подруга не выдержала и подошла к учительнице на перемене, чтобы узнать, почему она позволяет себе такие выражения. В результате учительница расплакалась, а мою подругу отругала классная руководительница.
Я никогда напрямую не сталкивалась с негативным отношением к моей семье. Хотя несколько раз вступала в споры с гомофобами. Еще в детстве был момент, когда я добавила видео с любовной линией двух геев из какого-то сериала во «ВКонтакте». У нескольких друзей случился полный коллапс: они были в ярости, писали много гневных сообщений. Помню, тогда шла прямо какая-то интернет-война. А недавно я поспорила в институте с очень верующими одногруппниками, которые агрессивно высказывались об однополых парах. В таких ситуациях я просто не могу молчать. Понимаю, что человек говорит абсолютный бред, и пытаюсь не поругаться, а отстоять свое мнение. Почему я должна выслушивать какой-то непонятный поток сознания?
У меня было отличное детство. Мне повезло с родителями — они всегда меня поддерживали и прилагали много усилий для того, чтобы я развивалась. К тому же после развода мамы и папы моя семья стала полной. Получилось так, что вместо двух родителей меня воспитывали трое — мама, Лена и папа. Так что я очень богатая в этом плане.
На тему пропаганды гомосексуализма у меня было много баталий. Я никогда не сомневалась в своей сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Я гетеросексуальна, мой брат тоже. Вообще, я общалась со многими людьми из таких же семей, как моя, и, честно говоря, ни разу не встречала гомосексуальных детей у гомосексуальных родителей.
Григорий (имя изменено), 24 года, Москва — Петербург
Я помню свое детство только лет с четырех. Тогда меня воспитывали мама и женщина по имени Татьяна. Наверное, я считал ее своей тетей или хорошей маминой подругой. В любом случае у меня никогда не возникало вопросов о том, почему мы так живем. Все было просто — они вдвоем, и мы семья. Еще в детстве мама объяснила мне, что никогда не любила моего биологического отца, поэтому они даже не пробовали быть вместе. С папой я никогда не общался.
У нас в семье всегда были доверительные отношения. Мама рассказывала мне все: откуда берутся дети, что такое контрацепция, СПИД. Я и про Фредди Меркьюри знал. А еще про то, что бывают люди одного пола, которые любят друг друга. Мы с мамой могли говорить обо всем, поэтому я спокойно спрашивал, что меня интересовало.
Когда мне было 13 лет, мама и Татьяна начали часто ссориться. Атмосфера дома изменилась — постоянно чувствовался какой-то дискомфорт, напряжение. Стало понятно, что по-прежнему уже не будет, и мы с мамой уехали от Татьяны.
Как я узнал позже, у маминой подруги были проблемы с принятием себя и своей гомосексуальности. Я пытался с ней общаться после разрыва, но все упиралось в достаточно топорные и ностальгические разговоры. При этом Татьяна никогда напрямую не признавала, что она гомосексуальна.
После расставания мамы с Татьяной я полгода жил с бабушкой и дедушкой в другом городе, а потом мама нашла нам съемную однокомнатную квартиру в Москве. Я сразу почувствовал, что что-то изменилось, ощутил какую-то хорошую атмосферу. Тогда же две мамины подруги, которые тоже жили с ребенком, отдали мне свой старый системный блок, и в истории браузера я обнаружил ссылки на разные однополые сайты. У меня в голове все сложилось, и я спросил маму: «Ты кто? Ты что, лесбиянка?» А на ее «да» ответил только: «Круто!»
Мама рассказала, что до Татьяны у нее была любимая женщина, Марина. Они поссорились, как я понял, на фоне тяжелых времен девяностых годов — гомофобии, проблем принятия себя и атмосферы напряженности. После этого у мамы была связь с юношей, который за ней ухаживал со школы. Потом еще год-два они с Мариной воспитывали меня вместе, пока снова не разошлись. И вот недавно мама снова начала общаться с любовью всей своей жизни.
Наконец у меня была полная картина — я вспомнил, что на моих детских фотографиях периодически промелькивала мамина подруга, которая и оказалась той великой любовью. Мамино признание меня совсем не смутило. Я видел, как она счастлива. А если так, то какие у меня могут быть вопросы?
Через два месяца после этого разговора я поехал в Петербург, где жила Марина вместе со своей дочерью Алисой. Алиса была на каникулах, и все время мы проводили вдвоем — гуляли, смотрели достопримечательности, общались. Мне было очень комфортно — все было очень естественно. Может, дело в атмосфере любви, гармонии и открытости.
Потом я уехал учиться в Петербург, а мама и Марина съехались. Я несколько лет прожил в общежитии, а потом переехал к ним. Мы до сих пор живем вчетвером — мама, Марина, Алиса и я.
В девятом-одиннадцатом классах я начал рассказывать друзьям, что моя мама лесбиянка. Я учился в творческой школе, поэтому большинство друзей были из достаточно спокойных семей. Сейчас даже не вспомню ни одного плохого опыта, связанного с каминг-аутом. Обычно все относились с интересом, потому что не могли представить геев и лесбиянок в своем окружении.
Я никогда напрямую не сталкивался с негативным отношением к нашей семье. Но знаю, что в маму и Марину бросали камни, когда они участвовали в попытке проведения прайда на Марсовом поле. А несколько лет назад Марину уволили с работы из-за сплетен об ее ориентации. На улице тоже бывали напряженные моменты, хотя родители не целуются повсюду.
У меня никогда не было сомнений в собственной гендерной идентичности или сексуальной ориентации. Еще со школы мне нравились девушки. Правда, лет в 19–20 я задумался, есть ли во мне бисексуальность, и решил попробовать. Любопытство ограничилось только поцелуем.
Маршалл (имя изменено), 18 лет, Петербург
Я родилась в Петрозаводске и до четырех лет жила в Апатитах. Потом мы с родителями и их детьми от первых браков — моими сестрой и братом — переехали в Питер. Моим воспитанием в основном занимался отец. Он как-то сразу заметил, что я не интересовалась юбками, платьями и девчачьими играми, а потому растил меня больше как парня.
Не могу сказать, что у меня было счастливое детство. Проблемы с ровесниками начались еще в детском саду. Они гнобили меня за успехи в математике (я ходила в садик с математическим уклоном) и за отказ играть вместе с другими девочками в дочки-матери, если мне не давали роль отца. Единственной радостью было вернуться домой, поиграть с папой и братом или почитать книжку.
Родители развелись, когда мне было девять лет. Брат и сестра вскоре съехали, и у нас дома появилась мамина подруга Катя. Сначала я не придала этому особого значения — к нам часто приходили гости. Но через несколько лет у меня появилось сомнение в том, что маму и Катю связывали только дружеские отношения. Обычно гости спали в отдельной комнате, тогда как Катя всегда оставалась в маминой. К тому же она проводила у нас каждый день. Иногда я мельком видела, как мама и Катя целуются, а по ночам слышала их стоны.
Постепенно, годам к 13–14, я осознала, что моя мама любит женщин. Сама она мне никогда в этом не признавалась, да я и не спрашивала. Если мама так захотела, значит, ей так лучше. Я совершенно нормально отнеслась к этому, потому что на тот момент уже понимала, что меня тоже тянет к девушкам.
У нас с мамой всегда были достаточно напряженные отношения. Мы до сих пор редко видимся и мало общаемся, хотя живем в одной квартире. В отличие от мамы, Катя старалась уделять мне внимание, заботилась обо мне, поддерживала. Помню, мы много говорили о машинах, в которых она, к слову, отлично разбиралась, чинили электронику. Еще Катя научила меня драться. В общем, она делала все, чтобы воспитывать меня так, как отец.
Когда мне было 16 лет, в нашей семье опять произошли перемены. Мама рассталась с Катей и вскоре начала жить с другой женщиной, Ирой. У меня с ней нормальные отношения. С Катей я больше не общалась.
Про секс мне тоже не рассказывали. Правда, недавно мама начала говорить что-то вроде: «Пожалуйста, мне не нужны внуки». Я считаю, что сексуальное воспитание необходимо. Мне кажется, именно из-за его отсутствия в нашей стране так много нежеланных детей и беременностей в 14 лет. Когда подросткам ничего не рассказывают, они пытаются узнать все на своем опыте и делают серьезные ошибки. Если у меня будут дети, я подожду, пока им станут интересны отношения, и все объясню.
Мама знает о моей сексуальной ориентации. У нас получился забавный каминг-аут. В 16 лет у меня появилась первая девушка. Как-то раз я заснула, когда мы сидели у меня дома. Моя подруга не стала меня будить и ушла, оставив записочку: «Люблю тебя, целую. Завтра увидимся. Напишу, как буду дома». Когда я проснулась, в комнату вошла мама, увидела записку и сказала: «Ух, какая у вас любовь-морковь!» Через несколько дней она застала меня за рисованием плаката для прайда. Объяснять ничего не пришлось.
После этого случая мама начала строить из себя противника геев и при любой возможности высказывалась в поддержку [депутата Госдумы Виталия] Милонова. Дело в том, что она уже много лет скрывает свою ориентацию от бабушки, которая живет с нами в одной квартире. Боится ссор и криков. Как мама объясняет, почему раньше с нами жила Катя, а теперь Ира, я не знаю.
Я сама рассказала бабушке о том, что люблю не только парней. Это случилось во время очередной ссоры на тему того, что я много времени провожу с мальчиками. Дело в том, что большинство моих друзей — парни. Бабушке казалось, что это все мои женихи и я обязательно с ними сплю. Чтобы разубедить ее, пришлось сказать правду. Теперь каждый раз, когда по телевизору говорят о геях, лесбиянках или Милонове, бабушка начинает со мной ссориться. Зато она больше не воспринимает моих друзей как женихов.
Из родственников обо мне знает еще сестра, но ей плевать. Отец в ответ на мое признание пошутил, что я вся в мать. Больше мы этой темы не касались.
Долгое время никто не знал о том, что я живу с мамой и ее девушкой. В первой школе, где я проучилась до восьмого класса, у меня и без этого были проблемы с одноклассниками. Одной из причин был слух о том, что мне нравятся девушки. За это я получала не только от парней, но и от девочек. Последние, кстати, всегда больше возмущались на тему моей ориентации. До сих пор не понимаю почему.
Говорить о семье я начала только во второй школе. Там мне повезло — одноклассники были очень толерантные и нормально отнеслись ко мне и моим родителям, то есть маме и ее девушке. Учителя об этом, конечно, ничего не знали.
Из-за внешнего вида люди часто воспринимают меня как лесбиянку. Как-то раз ко мне подошла компания ребят, которые начали говорить, что геи — не люди, а семьи, как моя, вообще надо сжигать на кострах. Повезло, что с ними был мой знакомый. Когда речь зашла о применении насилия, он за меня вступился. Но несколько раз я отхватывала во время подобных стычек.
Думаю, пока существует «Единая Россия», в нашей стране не будет однополых браков. Они, как и Путин, ориентируются на советских людей с такими же устоями. Не обращают на молодежь внимания, принимают законы, противоречащие Конституции. А потому, как бы молодые ни пытались установить равноправие и искоренить миф о том, что любить человека своего пола значит быть психически больным, у них ничего не получится.
Нил, 19 лет, Минск
У меня два замечательных отца, Юрий и Владислав. Обычно я обращаюсь к ним по именам, но иногда могу назвать и папами. Причем каждый интуитивно понимает, кого из них я зову, — не думаю, что это связано с интонацией.
Малознакомым людям мои родители могут показаться очень суровыми, но на самом деле они добрые, заботливые и милые. Меня всегда могли обнять и приласкать. Так что утверждение о том, что мужчины не склонны проявлять ласку и нежность, — это стереотип. Вообще, я считаю, что в этом мужчины не отличаются от женщин. Еще мои папы очень тактичные — в случае конфликта они в первую очередь ищут собственную ошибку.
Родители уделяли мне много времени и внимания. Не могу сказать, что между ними было какое-то распределение ролей. Скорее каждый из них учил меня тому, в чем разбирается. А если они оба знали тему, то совмещали свой опыт воедино и передавали его мне. Так, папы вместе учили меня дизайну и сбору статистических данных. Последнее было нашим любимым занятием.
О сексе со мной заговорили, когда мне было 13 лет. Родители объяснили, как происходит этот процесс, рассказали про заболевания и способы защиты. Поначалу было неловко, но спустя минут десять я осознал, что секс — это совершенно обычное явление, способ получить удовольствие и выразить свои чувства в высшей мере. Так что стыдиться здесь нечего.
Я понял, что у меня необычная семья, когда мне было пять лет. Других детей из садика забирали не только папы, но и мамы. Естественно, это вызвало у меня много вопросов. Тогда родители максимально просто объяснили, почему наша семья отличается от других. Сказали, что иногда люди одного пола испытывают чувства друг к другу и хотят быть вместе. В обществе считается нормальным только союз мужчины и женщины, но если ты действительно любишь человека и дорожишь им — какая разница, какого он пола? Это не должно ограничивать и мешать возникновению семьи.
Я совершенно спокойно воспринял объяснение родителей. Вообще, у меня никогда не возникало на этой почве депрессий или истерик, все было гладко. Позже, когда мне было 13 лет, папы рассказали об истории их знакомства и решении быть вместе. Они встретились в 1993-м, когда им было по 23 года, на квартире у общего друга. Тогда в их компании было принято скидываться и на собранные средства покупать различные приставки, видики и игры. Квартира превращалась в такое антикафе для своих.
Отношения пап перешли на совершенно новый уровень, когда сестра Юрия родила ребенка. Она решила отдать меня, когда мне еще не было года. Так и появилась семья из двух пап. К маме я обращаюсь только по имени, а своими родителями считаю Юрия и Владислава. Потому что родить — это одно, а вырастить, дать образование, любить — совершенно другое. Это действительно быть родителем.
Я никогда не чувствовал нехватку мамы, хотя она не принимала участия в моем воспитании. Сейчас мы общаемся и даже видимся, но, увы, не очень часто, так как она живет за границей. Я не держу на маму зла. Прекрасно понимаю, что она испугалась ответственности, которая легла бы на ее плечи. Человеку свойственны ошибки, так уж он устроен. Главное — признавать их.
Раньше мы довольно часто переезжали, но не из-за плохого отношения сверстников ко мне, а потому что папы хотели найти для меня лучшее место. Так и получилось, что за свою жизнь я сменил три школы.
Мои папы занимаются достаточно творческой деятельностью, связанной с компьютерными технологиями. На работе они в основном взаимодействуют с людьми, которые обладают критическим мышлением и нейтрально относятся к таким семьям, как наша. К счастью, коллеги моих родителей не потребляют всю информацию из телевизора и не считают, что человека нетрадиционной сексуальной ориентации нужно сторониться или унижать.
Отношение к представителям ЛГБТ-сообщества в Беларуси хорошо видно из слов президента республики Александра Лукашенко, заявившего, что пока он находится на этом посту, «ни голубых, ни розовых не будет». Многие разделяют его позицию. Я не раз слышал, как бабушки и, что самое страшное, молодые люди обсуждали, что однополые отношения навязывает им Запад, что это дестабилизирует моральные устои и разрушает духовные скрепы.
Иллюстрации: Саша Барановская
