«Умираю в России»: Часть 3. Семья, дисфункциональные системы и зависимость от ПАВ.

В этой части мы опишем метафору дисфункциональных систем, какое значение для формирования зависимого поведения имеет родительская семья и какие принципы лежат в основе любых дисфункциональных социальных систем.

В предыдущих частях мы рассмотрели различные факторы, способствующие обращению ЛГБТ-людей к множественным формам самолечения, в частности, обращению к употреблению психоактивных веществ (ПАВ). Мы описали модель «зависимость как самолечение», обратились к модели синдемии, социально-экологической модели, принципу охвата всех этапов жизни.

Метафора «дисфункциональных систем».

Сразу оговорюсь: я не считаю формулировку «дисфункциональные системы» удачной, но за неимением лучшего, использую её с рядом оговорок.

Как говорится в энциклопедии Summa Culturologiae: «Дисфункция – это объективные негативные последствия социального или культурного факта (явления, процесса, деятельности, образца) для социальной, культурной или личностной системы, способствующие дезинтеграции и распаду этой системы».

Однако если система продолжает существовать, значит она, с точки зрения задачи своего выживания, функциональна. Именно выживание, самосохранение, является первичной задачей системы. Поэтому все её отдельные элементы начинают приспосабливаться под те условия, в каких эта система существует и какие эта система создаёт для существования этих элементов. Следовательно, по отношению к существующим внешним и внутренним условиям, контексту, динамике элементы системы функционируют, обращаясь к доступным для них моделям поведения, которые помогают как выжить им сами, так и сохранить всю систему. Элементы любой системы могут обращаться к различным стратегиям адаптации и если обращение к каким-либо стратегиям происходит регулярно, то можно говорить о формировании более или менее устойчивых паттернов (шаблонов). Таким образом, элементы любой системы могут в большей или меньшей степени использовать то, что называют «дисфункциональные паттерны», которые выполняют функцию адаптивной копинг-стратегии (копинги – действия человека, предпринимаемые для того, чтобы справиться со стрессом), являясь функциональными с точки зрения выживания, для данного контекста. Если к этим копингам приходится обращаться постоянно, то они становятся «чертами выживания», которые имеют жизнесберегающее значение.

Теперь об ограничении этих понятий. Оппозиция «функциональная – дисфункциональная система» («норма – не норма», «здоровье – патология»), во-первых, не явно предполагает единственный внешний критерий того, что такое «функциональность» («норма») и всё, что не вписывается в эти представления маркируется как «дисфункциональное» («не норма», «патология»). Подобное методологическое упрощение было позволительно на ранних этапах социальных наук. Однако сейчас, когда представления учёных подразумевают плюралистичное понимание социальных процессов и возможности осуществления различных сценариев, подобный подход действительно выглядит непозволительным и устаревшим упрощением.

Во-вторых, со временем понятие «дисфункциональная» из описательной научной категории трансформировалось в стигматизирующее, уничижительное понятие, использование которого, в контексте социальной политики зачастую оказывается инструментом реализации не помощи, но репрессии по отношению к тем системам, которые внешним, обладающим властью, взглядом, маркируются как «дисфункциональные». Как говорится: важно помнить, что именно берётся за точку отсчёта для понимания, что такое «фунциональность – дисфункциональность» и в чьих интересах это происходит.

В-третьих, и на мой взгляд, наиболее существенное, использование понятия «дисфункциональное» затемняет тот факт, что для конкретно этой системы практикуемые в ней модели поведения являются необходимыми для выживания, т.е. функциональны на этом, базовом, уровне.

И, в-четвёртых, использование понятие «функциональное» затемняет тот факт, что и в этих системах, при изменении условий, могут практиковаться такие модели поведения, которые маркируются как «дисфункциональные». Таким образом, я бы воздерживался от однозначного маркирования каких-либо систем как функциональных или дисфункциональных, а говорил бы о том, что те или иные модели поведения для того или иного контекста могут быть более или менее функциональными.

Тем не менее, поскольку использование этого фрейма в настоящее время не только распространено в специальной литературе, но и вошло в широкое употребление в массовой культуре, то я его использую, понимая все ограничения, к каким его использование может привести. Именно поэтому я говорю о нём как о метафоре.

Семья.

Семья – это первая и базовая система, в которой оказывается ребёнок. Именно эта система обеспечивает как физическое выживание, так и развитие индивида. Ребёнок принимает решения, относящиеся к восприятию самого себя, и формирует мнение, какие взаимодействия с окружающими от него ожидаются, на основе тех убеждений и картины мира, которым его научила семейная система. Эти убеждения и картина мира формируют самые глубинные слои психики ребёнка и оказывают влияние на его самовосприятие и взаимоотношения с другими, когда он вырастает. Собственно, понятие «дисфункциональная система» появляется в теории семейных систем и системной семейной психологии.

В рамках этого подхода «функциональная семья» не просто семья, которая обеспечивает физическое выживание ребёнка, но та, которая «способствуют психологическому здоровью, развитию, социальной стабильности, духовному здоровью и т.д. как всей семьи, так и отдельных ее членов» (ист. ). Соответственно, дисфункциональная система та, которая не выполняет эти функции. К этому определению относятся все возражения, которые я перечислил выше, поскольку даже в соответствии с этим определением видно, что так или иначе в «дисфункциональной семье» происходит развитие ребёнка. Это развитие может не соответствовать «социальной норме». Но это развитие помогает конкретному ребёнку выжить в рамках его конкретной семейной системы. И именно этот опыт выживания в дальнейшем и определяет характерное поведение человека.

В литературе выделяют множество типов семей, в которых распространены более «дисфункциональные» шаблоны поведения (список не исчерпывающий):

семьи с эмоционально незрелыми родителями (см. Линди К. Гибсон «Взрослые дети эмоционально незрелых родителей»);

семьи, в которых родители «любят слишком сильно», компенсируя этим какие-то собственные нерешённые психологические проблемы (см. Лаури Эшнер, Митч Майерсон. «Когда родители любят слишком сильно», а также глава «Достаточно хорошая мать» в книге Дональда Винникотта «Маленькие дети и их матери»);

семьи, в которых родители с нарциссическими чертами характера (см. Татьяна Дьяченко «Опасный нарцисс. Книга третья. Нарциссические родители»);

семьи с эмоционально отстранёнными родителями (в т.ч. вследствие длительных командировок, чрезмерной рабочей занятости, концентрации исключительно на собственной жизни, в ущерб взаимодействию с детьми и пр.), родителями, применявшими физические, эмоциональное, интеллектуальное, экономическое, сексуальное насилие и др. семейными дисфункциями (см. «Красная книга Взрослых детей алкоголиков/дисфункциональных семей»; Сьюзен Форвард «Токсичные родители»);

семьи, в которых родители были зависимы от алкоголя или иных ПАВ (см. Джанет Войтиц «Взрослые дети алкоголиков: семья, работа, отношения»; Валентина Москаленко «Зависимость – семейная болезнь»);

семьи, в которых дедушки и/или бабушки были зависимы от алкоголя (см. Энн У. Смит «Внуки алкоголиков»);

семьи с ультрарелигиозными родителями (см. Марлин Винелл «Синдром религиозной травмы»);

семьи, где кто-то из членов семьи болен любой тяжёлой, в т.ч. психической болезнью, а также если один или оба родители умерли, разведённые родители;

семьи в затяжном внутреннем конфликте, противостоянии различных сторон семьи;

семьи, где родители были воспитанниками интернатов и детских домов.

*Источник рисунка: Красная книга взрослых детей алкоголиков/дисфункциональных семей*

Важно понимать, что в данном случае обозначение этих семей, как семей с более дисфункциональными сценариями поведения – это не осуждение и не обвинение, а описание, помогающее понять динамику отношений между членами этих семей, в т.ч. детей, контекст их жизни. Люди, которые выросли в подобных семьях и детских домах просто не видели других возможных сценариев поведения, поэтому, если они сознательно не обратятся к психологической коррекции, не будут принимать участия в группах взаимопомощи, они неминуемо будут воспроизводить в своих семьях большей уровень дисфункциональности и передавать эти шаблоны поведения своим детям. Только сознательная работа с психологом по коррекции своих убеждений и шаблонов поведения поможет этим родителям сделать свои семейные отношения менее дисфункциональными.

Повторюсь: это не означает, что во всех других семьях не могут практиковаться «дисфункциональные» шаблоны поведения. В любых семьях в разных ситуациях может быть более или менее «функциональное» или «дисфункциональное» взаимодействие, которое в большей или меньшей степени будет оказывать влияние на ребёнка. Поэтому не имеет значения, было ли у вас два родителя, был ли у вас только один родитель, были ли ваши родители в разводе, была ли у вас приёмная семья – главное, что человек вырос, впитав из своей семьи отношение к самому себе, другим людям и те модели взаимодействия, которые были приняты в его семье.

Схема ниже показывает, как происходит усвоение ребёнком семейных моделей взаимодействия.

В результате роста в семье/системе, в которой более распространены дисфункциональные модели поведения, у людей могут формироваться характерные черты, которые также описаны в литературе. Например, в «Красной книге ВДА», говорится, что люди, выросшие в таких семьях, будут обладить несколькими чертами характера из этого списка:

замкнуты в себе и испытывают страх по отношению к другим людям и фигурам обладающим властью;

ищут одобрения у других, приспосабливаются под других, могут чувствовать, что они не знают сами себя, поскольку в поиске одобрения у других они утрачивают свою аутентичность;

боятся разгневанных людей и любых критических замечаний в свой адрес;

либо сами стали алкоголиками, либо вступили в брак с алкоголиком, либо и то, и другое, либо нашли другую зависимую личность, например, трудоголика, чтобы удовлетворить свою болезненную потребность в покинутости;

проживают свою жизнь с позиции жертвы и это проявляется в их любовных и дружеских отношениях;

им проще заботиться о других, чем о себе – это позволяет им не думать о себе, пренебрегая своими потребностями;

испытывают чувство вины, когда защищают себя, а не уступают другим;

стали зависимы от эмоционального возбуждения;

путают любовь с жалостью и склонны «любить» людей, которых могут «жалеть» и «спасать»;

глубоко запрятали чувства из своего травмирующего детства и утратили способность чувствовать или выражать чувства, потому что это причиняет слишком сильную боль (отрицание);

сурово осуждают себя, у них не развито чувство собственного достоинства;

зависимые личности – панически боятся быть брошенными и делают все, чтобы удержать отношения, лишь бы не испытывать болезненное чувство покинутости (созависимость).

Отдельно стоит отметить такое последствие взросления в более дисфункциональных семьях/системах как посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). ПТСР – это психофизиологическое состояние, особое состояние тела и психики, при котором сохраняется память о детском травматичном опыте.

По-другому это состояние называют токсический стресс (Toxic stress): «Длительная активация систем реагирования на стресс в отсутствие отношений, обеспечивающих защиту. Токсическая реакция на стресс может проявляться в том случае, когда ребенок испытывает тяжелые, частые и/или продолжительные страдания, связанные с физическим или эмоциональным жестоким обращением, хроническим лишением заботы, злоупотреблением опекунами психоактивными веществами или наличием у них психического заболевания, подверженностью насилию и/или накапливающимся бременем экономических проблем в семье – без надлежащей поддержки со стороны взрослых. Такая длительная активация систем реагирования на стресс может нарушать развитие архитектуры мозга и других систем органов и повышать риск связанных со стрессом заболеваний и когнитивных нарушений, которые также могут проявляться значительно позже во взрослом возрасте» (Глоссарий терминов, относящихся к концепции охвата всех этапов жизни, ВОЗ, 2015, с. 7). Это важно понимать, поскольку человек, организм которого привык постоянно находиться под воздействием «гормона стресса» во время внутриутробного развития, в детском или юношеском возрасте, в дальнейшем будет воспроизводить для себя различные варианты стрессовых ситуаций, чтобы получить для себя дополнительное количество «гормона стресса», поскольку именно это состояние его организм расценивает как «нормальное». Естественно, это будет влиять на всю жизнь человека, поскольку совершенно не принципиально будет ли он добирать свой «гормон стресса» из ситуаций, связанных с личной жизнью, работой, употреблением ПАВ и его активной гражданской позицией.

Как отмечает нейробиолог Марк Льюис: «Злоупотребление психоактивными веществами среди людей с ПТСР достигает 60-80%, а доля ПТСР среди лиц, злоупотребляющих ПАВ, составляет 40-60%. Это достаточное основание для утверждения, что люди принимают наркотики ради снятия стресса» (Марк Льюис. Биология желания).

Все эти последствия оказывают влияние на всю жизнь человека во всех сферах его жизни – и на его самовосприятие, на отношения с другими людьми, в том числе партнёрами. Иногда гомосексуальные люди могут думать, что они могут освободиться от семейных моделей поведения, раз их отношения не гетеросексуальные. Однако это не так: воспроизведение семейных шаблонов происходит не зависимо от сексуальной ориентации.

Рекурсия.

Социальные системы воспроизводят сами себя и дисфункциональные системы воспроизводят новые дисфункциональные системы как на том же уровне, на котором они расположены, так и на других уровнях социальной системы. Иными словами, люди, выросшие в дисфункциональных семьях, не только воспроизводят новые дисфункциональные семьи (если не предпринимают действий по изменению своих шаблонов поведения), но и воспроизводят дисфункциональные модели отношений в других социальных контекстах, создавая новые дисфункциональные системы.

Примерами таких дисфункциональных систем могут быть:

система образования (садик, школа, университет);

армия;

система здравоохранения (поликлиники, больницы);

система исполнения наказаний (тюрьмы, колонии и пр.);

дисфункциональные организации (в т.ч. НКО);

дисфункциональные сообщества;

дисфункциональные общества;

дисфункциональные государственные системы.

Считается, в более функциональных системах происходит признание чувств членов этих систем; между ними возможны отношения, основанные на доверии, также они могут доверять собственным мыслям и чувствам; члены этих систем могут свободно выражать свои мысли и говорить о своих истинных чувствах; в этих системах формируется как коллективное, так и индивидуальное пространство памяти, отражающее реальные события и отношения. Поэтому общим для всех этих дисфункциональных систем будет следование четырём правилам: «Не чувствуй, не доверяй, не говори, не помни» (неслучайно эти правила похожи на тюремную поговорку «Не верь, не бойся, не проси»).

«Не чувствуй». Точно так же, как в семье, в других системах человек и сообщества могут отчуждаться от своих чувств, когда, например, властные фигуры обесценивают чувства человека или группы людей, или внушают им, что их чувства или воспоминания ошибочны, неправомочны и т.п. Это явление получило название «газлайтинг» (см. подробнее) и носит системный характер. ЛГБТ-люди регулярно подвергают газлайтингу не только со стороны гомофобов, но и со стороны дружественных гетеросексуалов, которые из «добрых побуждений» могут считать, что они лучше знают, что нужно ЛГБТ-людям для их благополучия или обесценивать опыт ЛГБТ-людей.

«Не доверяй». Когда система функционирует таким образом, что человек не может быть уверен даже в своих близких, это способствует развитию у него нарушения привязанности и различных невротических проявлений. Если говорить о государственном уровне, то именно это можно было наблюдать у жителей Советского союза, когда люди не были уверены, что их соседи или родственники не напишут на них донос. И идея доносительства прививалась с самого детства, когда одной из главных ролевых моделей стал Павлик Морозов, предавший своих родственников советской власти. Вопрос доверия в семье является ключевым для многих ЛГБТ-людей. Если отношения семье такие, что человек не может совершить камин-аут перед своими близкими – это явный признак семейной дисфункциональности, возможно, травмы привязанности (attachment trauma). То же самое относится и уровню всего общества: если люди не доверяют другим, поскольку не чувствуют себя безопасно, то они не будут совершать камин-аут – и это признак дисфункциональности данного общества.

«Не говори». В условиях дисфункциональных систем люди испытывают страх выражать свои чувства и мысли, поскольку это небезопасно. Собственно, наблюдаемое в последние годы в России усиление репрессивных мер не в последнюю очередь направленно именно на ограничение свободы слова на всех уровнях. Российское государство, как дисфункциональная, токсичная система, ясно даёт понять своим гражданам: «Не говори!». Излишне упоминать, что закон о запрете «гей-пропаганды» именно про это.

«Не помни». Тема исторической памяти – очень сложная. На государственном уровне история в России постоянно переписывается, а на личном уровне многие семьи предпочитают не обсуждать огромные пласты семейной истории, связанные с репрессиями или другими сложными событиями. Есть целые сообщества, которые или лишены, или не обрели своей истории. В числе этих сообществ и ЛГБТ.

Формирование зависимости от дисфункциональной системы. Важным элементом поддержания жизнеспособности дисфункциональной системы является формирование у индивидов и групп чувства зависимости от самой дисфункциональной системы. Дисфункциональная система воспринимается как единственный защитник перед угрозами как внешними, так и внутренними. Это приводит к формированию как выученной беспомощности, так и социального стокгольмского синдрома, когда человек или группа начинает идентифицироваться с агрессором, выгораживать и оправдывать того, кто применяет насилие. На бытовом уровне это выражается в уверенности «бьёт, значит любит», а на социальном в тоске по «крепкой руке» и убеждённости «Сталина на вас нет!».

Итак, использование метафоры «дисфункциональных системы» позволяет увидеть на различных уровнях индивидуальной и коллективной психики формирование таких моделей поведения, которые приводят к различным нежелательным для людей и сообществ результатам. В частности, всему спектру зависимостей: химических, биохимических, поведенческих, поскольку эти типы поведения выступают компенсаторными и адаптивными для существования в дисфункциональных системах.

В следующей части мы рассмотрим метафору травмы, коллективные, культурные и исторические травмы, а также российский контекст, приводящий к самолечению, в частности, к употреблению ПАВ.

Ссылки на всю серию материалов:

«Умираю в России»: Часть 1. ЛГБТ-сообщество, травма, зависимость и самолечение.

«Умираю в России»: Часть 2. Как жизненный путь ЛГБТ-людей может привести к зависимостям

«Умираю в России»: Часть 3. Семья, дисфункциональные системы и зависимость от ПАВ

«Умираю в России»: Часть 4. Травма и зависимость от ПАВ

Текст: Тимофей В. Созаев (автор телеграм-канал Заметки на полях )

Автор благодарит Марину Владимирову (телеграм-канал Закрытая тема), Ярослава Распутина (телеграм-канал Дневник пидора-провинциала), Евгения Писемского, Максима Малышева, Владимира Коханевича, Ника Кормакова, Маргариту Татарченко, Игоря Синельникова (телеграм-канал Радикальный гей ), Владана Райнса (телеграм-канал Irek van VR) за обратную связь по тексту и Терри Каванах за поддержку во время написания текста. За все неточности в тексте несёт ответственность автор.

Преследуй стигму, не людей.