Эффективная профилактика ВИЧ в России получится только в нарушение закона
Госдума России приняла 27 октября в первом чтении два законопроекта, вводящие в России ответственность за «пропаганду ЛГБТ» безотносительно возраста. Помимо кинопрокатчиков, книгоиздателей и открытых ЛГБТК+, этот ударит по и без того тонкой и чувствительной сфере — профилактике ВИЧ и СПИДа. Вместе с экспертами, половина которых попросили скрыть из публикации их имена, разбираемся, к чему приведет популизм депутатов-гомофобов.
ВИЧ и геи: никто не знает масштаб проблемы
С самого начала эпидемии СПИДа, а затем ВИЧ-инфекции мужчины, практикующие секс с мужчинами (МСМ), стали «лицом» этой эпидемии как группа, наиболее затронутая распространяющимся вирусом. Даже в России, где на картину ВИЧ-инфекции сильно повлияла эпидемия опиоидных наркотиков 90-х, прочно прижилась ассоциация слов «гей» и «СПИД».
Это нашло формальное отражение и в Государственной стратегии противодействия распространению ВИЧ в РФ: актуальная версия стратегии до 2030 года включает «лица, вступающие в нетрадиционные сексуальные отношения» в первую по значимости категорию ключевых групп профилактики — «группы населения повышенного риска ВИЧ-инфекции» наряду с людьми, употребляющими инъекционные наркотики, и людьми, занятыми в сфере коммерческого секса. Количество мужчин, практикующих секс с мужчинами, в числе новых выявленных случаев ВИЧ-инфекции, отражается в статистике под кодом 103. Всё это даёт формальные основания для усиленной работы с этой категорией граждан — вот только вести такую работу в России на официальном уровне не хотят, а с новым дискриминационным законом у властей появятся все основания закрыть глаза на профилактику в этой ключевой группе.
«У нас в принципе тема ЛГБТ стигматизированная. На школе молодого врача в фонде «СПИД.ЦЕНТР» я встретила свою знакомую докторку-эпидемиолога из [областного центра]*. Она когда пришла на работу в местный центр СПИДа и входила в курс дел, увидела, что по статистике в этом центре не было ни одного гея — так же не может быть, вот просто не может! Естественно, когда она стала работать, всплыли новые данные, более корректные», — рассказала порталу «Парни ПЛЮС» ВИЧ-активистка Яна Колпакова.
«Что касается статистики, то она по МСМ всегда была неточной, потому что это достаточно табуированная тема, об этом не принято было говорить, и многие мужчины не говорят, откуда получили свою инфекцию, или уклончиво говорят о “беспорядочных половых связях”», — добавила врач-инфекционист Университетской клиники H-Clinic Екатерина Степанова.
Искажения при сборе статистики систему устраивают — ведь в ином случае Минздраву пришлось бы признавать эпидемию в ключевой группе и что-то с этим делать, подтверждает гей-активист, директор АНО «ЦСИИ «Действие» (признана иноагентом) Тимофей В. Созаев:
«Несмотря на то, что в государственной стратегии по ВИЧ МСМ обозначаются как уязвимая группа, реально план реализации этой стратегии и его реализация показала, что Минздрав как не был заинтересован в организации системной работы с этой группой, так и продолжает реализовывать государственную политику «социальной гигиены» в отношении работы с этой группы. Я об этом подробно говорил в 2020 году. Минздраву не выгодна видимость 103 кода, поскольку тогда придётся признать эпидемию ВИЧ среди МСМ и действительно предпринимать какие-то действия для борьбы с ней, а это противоречит идеологии современного Государства Российского — борьбе с самими МСМ и ЛГБТ», — прокомментировал он ситуацию «Парням ПЛЮС».
Подтверждение того грустного факта, что система сама от себя скрывает реальную структуру и масштаб проблемы в ключевых группах, включая МСМ, можно встретить и в ежегодной справке по ситуации с ВИЧ в России, которую публикует Федеральный центр СПИДа: так, в 2021 году только 3,1% тестов на ВИЧ были суммарно по кодам, относящимся к ключевым группам, и этот показатель снижается (в 2015 году было 5%). С разбивкой по конкретным кодам доступна информация до 2020 года, в котором на код 103 пришлось всего 0,012% тестов на ВИЧ и 0,84% новых выявленных случаев. Мы же понимаем, что в России никак не 0,012% геев и бисексуалов, даже не считая других МСМ — вряд ли центры СПИДа выгоняют их за порог, так что вывод единственный: записывают в другие коды.
Думали — дно, но снизу уже стучат
Опрошенные эксперты в один голос говорят: государственная поддержка гомофобии привела к тому, что корректной статистики по эпидемии в группе МСМ в России просто нет. Может ли закон, формально запрещающий «пропаганду» ЛГБТ, сделать ещё хуже? Определённо да — хотя на уровне медицинских учреждений сбор статистики и работа с ключевой группой и без того держались только на добросовестности отдельных специалистов.
«Это в первую очередь зависит от конкретных специалистов на местах: чем грамотнее специалист, тем больше шансов, что человек получит адекватную консультацию и даст искренние честные ответы на вопросы. Но при этом условий для повышения квалификации, для того, чтобы такие специалисты появлялись, будет всё меньше», — считает врач-инфекционист, исследователь Антон Еремин.
Хотя казалось, меньше условий быть уже не может — ведь всей государственной заботой о людях с ВИЧ руководит главный внештатный специалист Минздрава по ВИЧ Алексей Мазус, который много раз выступал с заявлениями: не нужно давать права меньшинствам, затронутым эпидемией ВИЧ-инфекции — а нужно, «что поддерживает народ России», заставлять их выбирать традиционные ценности (вот две его публикации в «Независимой газете» с одним и тем же посылом: сначала в 2012 году, затем — в 2022 году). Главным аргументом Мазус неизменно приводит статистику по ВИЧ в Москве — вот только мы знаем, что это подтасовка, ведь Московский городской центр СПИДа, который сам Мазус и возглавляет, систематически отказывает людям в постановке на учёт.
«Если вопрос именно в том, скажется ли этот закон на работе Минздрава и центров СПИДа, ответ: нет, не скажется, поскольку системной работы как не было, так и не будет», — коротко резюмирует Тимофей В. Созаев.
Гораздо хуже дела обстоят для некоммерческих организаций, которые в России пытались закрыть этот пробел системной медицины. Качество их работы по информированию и профилактике среди молодёжи уже упало в 2013 году, когда запрет «пропаганды» среди несовершеннолетних фактически оставил подростков, достигших возраста согласия (16 лет) без права обсудить вопросы своей сексуальной безопасности с профессионалами — как подмечает Созаев, его организация с тех пор регистрировала всплеск выявляемости ВИЧ в категории молодых МСМ в диапазоне 18–25 лет.
С принятием закона под вопросом окажется качество работы всей ВИЧ-сервисной отрасли. Раньше, чтобы подставить неудобную организацию, полицейским и/или консервативным охранителям нужно было подсылать на приём несовершеннолетних, и отбиться от такой провокации можно было относительно просто, проверяя документы у всех клиентов (что, конечно, вызывало дискомфорт). Теперь же «живой бомбой» может оказаться любой клиент, который спросит, нормально ли, что он спал со своим другом — а потом накатает жалобу на полученный ответ.
Чем больше ЛГБТ будут уходить в подполье, чем хуже статистика будет отражать реальность — тем сложнее будет объяснить, в том числе жертвователям и донорам, зачем нужны проекты профилактике в этой группе, подчёркивает Екатерина Степанова: «Будет считаться, что у нас вообще нет МСМ, и, соответственно, будет очень сложно обосновывать работу с этими ключевыми группами, ну и проводить её станет отчасти опасно».
«Закон будет препятствовать взаимодействию НКО с государственными медицинскими учреждениями. Учреждения будут опасаться взаимодействовать с НКО. Также и для доноров это будет являться сигналом к запрету взаимодействия с профилактическими организациями в РФ», — поддерживает её сотрудница ВИЧ-сервисной организации, прицельно работающей с МСМ.
Сотрудничество НКО с государственными центрами СПИДа, а также с государством как грантодателем по программам профилактики среди МСМ тоже попадает под угрозу — сейчас такие программы хоть в каком-то виде есть и являются точкой соприкосновения, но есть страх, что могут быть отменены. «Есть некоторые переживания, что они могут противоречить закону: профилактику в ключевой группе проводить надо, но говорить об этой группе нельзя», — поделился один из конфиденциальных экспертов из ВИЧ-сервиса.
Если бы мы знали, что это такое!
Отрасль пока не понимает, как именно придётся перестраивать свою работу — ведь нынешний текст законопроекта оставляет слишком широкое поле для толкований (которые, как водится, будут делаться в пользу «кого надо»), а в каком виде Госдума родит документ во втором чтении, остаётся только гадать — вот депутатка Останина уже пугает, что хочет ввести уголовную ответственность (хотя это, как и её фантазии о закрытии гей-клубов, сложно воспринимать всерьёз).
«Я не могу до конца понять, как это будет работать, переживаю, как будут трактоваться те ролики мои, которые сняты для ЛГБТ-сообщества, те брошюры, которые я писала или являлась медицинским редактором, — хотя я всегда говорила о безопасности для тех, кто уже выбрали свой путь, кто уже определились, что предпочитают секс с людьми своего пола… И хотя закон не касается медицинских приёмов напрямую, информация о здоровье, возможно, под это попадёт. Мы можем только догадываться, насколько сложнее станет людям доверять врачам, рассказывать о своих сексуальных практиках, а ведь это критически важно для качественной медицинской услуги, как минимум чтобы понимать, откуда брать те же мазки на ИППП», — говорит Екатерина Степанова.
«В случае принятия закона скорее всего мы официально свернём программы, направленные на работу с МСМ. Придётся пересмотреть посты в социальных сетях, позиционирование себя. Продолжится работа в низкопороговом центре, мы не будем отказывать никому, кто придёт, весь стандартный пакет услуг будет всем клиентам оказан», — рассказал ещё один сотрудник ВИЧ-сервисной НКО конфиденциально.
Опрошенные эксперты сходятся в том, что независимо от точных формулировок будущего закона доступ к ключевым группам МСМ и ТГЛ (трансгендерные люди) будет почти закрыт. «Сильно пострадает профилактика, вернее совсем умрет, тематические группы поддержки закроются и доступ к целевой группе для исследований будет очень сильно затруднён. Печально не то, что станет ещё хуже, печально, что остановится полностью процесс улучшений — и, видимо, на годы», — отметил медицинский психолог ОЦ СПИД Александр Лесневский. Он добавил, что свою работу с пациентами менять не будет, но боится потерять возможность перенаправлять их на группы взаимопомощи, а также за получением PrEP.
«Принятие закона станет дополнительным социальным барьером, повысив уровень внутренней гомо-, би- и трансфобии у представителей ключевых групп и, как следствие, – возрастание страха у клиентов перед обращением за услугами по сексуальному здоровью. Профилактические НКО, конечно, так же рискуют, осуществляя свою деятельность. Реализуя программы по преодолению эпидемии, невозможно не говорить о сексуальном здоровье и рисках сексуального поведения. Ряд профилактических мероприятий будет невозможен, среди них информационные кампании, работа в социальных сетях, аутрич-работа с распространением презервативов в клубах и местах локализации представителей ключевых групп», — поддерживает его экспертка из ВИЧ-сервисной НКО.
Как подчёркивает Тимофей В. Созаев, мужчины, практикующие секс с мужчинами — это не только геи и бисексуалы; с 2013 же года ВИЧ-сервисные НКО, уходя в подполье, сконцентрировались на работе с более «легкодоступными» геями и бисексуалами, а аутрич-работу, направленную на более широкие слои МСМ, сократили. Активист ожидает, что с ужесточением репрессий её сократят ещё сильнее.
Репрессии повышают риски
Рост и без того высокого уровня стигмы повлияет не только на доступность услуг в сфере сексуального здоровья и профилактики/лечения ВИЧ. Геи, би- и пансексуальные люди, а также трансгендерные персоны и так склонны к более рискованному поведению из-за стресса меньшинства (подробнее — в соответствующей части цикла «Умираю в России»). На фоне новых репрессий проблема неизбежно усугубится.
«В последнем общемировом докладе ЮНЕЙДС озвучивалась цифра: в 28 раз риск инфицирования у МСМ выше, чем в среднем по популяции, и это наглядно показывает, насколько важна работа с этой группой — и если она будет свёрнута окончательно, это очередной риск получения большого количества новых случаев. По России у нас точных цифр в отношении МСМ быть не может, но если в мире это в 28 раз выше, в нашей стране цифра точно не меньше, а может, и больше. Эти цифры должны мотивировать работать с этой ключевой группой, но закон создаёт огромное количество барьеров», — считает Антон Еремин.
В условиях репрессий профилактические инициативы в России и без того были малоэффективны, считает Тимофей В. Созаев: «Абсурд заключается в том, что ВИЧ-сервис среди МСМ пытается заниматься профилактикой ВИЧ, игнорируя ключевую составляющую профилактики – работу со стигматизированной идентичностью, снятие стигмы, укрепление в людях чувства собственного достоинства, поскольку, как показывают все исследования, забота о состоянии собственного здоровья напрямую связана с принятием самого себя». Он подчёркивает, что принятие себя не означает автоматического камин-аута, но вынужденное желание ВИЧ-сервисных организаций дистанцироваться от ЛГБТ-движения приводит к культивированию бессилия среди клиентов: «Вы живёте в гомофобном контексте, и вы ничего не можете сделать, чтобы его изменить, поэтому – не высовывайтесь, чтобы не стало хуже».
В основе этого навязанного бессилия лежат сразу два репрессивных российских механизма: помимо запрета «пропаганды» это ещё и принятые в 2012 году поправки в закон об НКО, по которым вводилось понятие «иностранного агента», в определении которого ключевым критерием была «политическая деятельность». Таким образом для организаций, желающих не иметь проблем с российской властью (грубо говоря, для всех) токсичными стали не только ЛГБТ-тематика, но и любой активизм, тем более ЛГБТ-активизм (от которого стали отказываться даже ЛГБТ-сервисные организации). Отстаивать права не на существование и таблетки, а на честь и достоинство постепенно стало просто некому.
«Как показывают все исследования: дискриминационные законы против МСМ способствуют росту передачи ВИЧ в этой группе, поэтому, конечно же, и в России произойдёт этот рост. Очевидно, что на официальной статистике это никак не отразится: люди как не говорили об истинных путях передачи, а после принятия этого закона они ещё меньше будут говорить правду», — резюмирует Созаев.
Начинается программа «Сдохни или умри»
Фактически у инициатив, желающих продолжить профилактику ВИЧ среди МСМ и ТГЛ и не готовых закрываться, остаётся два пути: уходить в глубокое подполье, разделяя публичную риторику и реальные действия и переходя к эзопову языку описания своих проектов, либо принимать политическое решение и работать вопреки закону, готовясь к иноагентству, репрессиям и принудительной ликвидации и надеясь на традиционную российскую необязательность применения суровых законов.
В качестве компромисса один из представителей НКО назвал работу в прежнем варианте до первых судебных прецедентов: «Принять ведь закон мало, его применять еще надо как-то, а с практическим применением законов у нас всегда все неоднозначно и делается через известное место. В общем можно только гадать к чему это может привести. Мы видимо будем ориентироваться на первые прецеденты».
«Для многих специалистов в сфере ВИЧ-инфекции это ещё один повод самоцензуры: мы законопослушные люди, не хотим нарушать законы, даже порой кажущиеся нам нелогичными и откровенно вредными. Хочется работать в правовых рамках, ничего не нарушать. Но что если закон противоречит адекватному оказанию в том числе медицинской и социальной помощи? Каждый решает для себя сам», — непрозрачно намекает Антон Еремин.
Но отважиться работать «вопреки» — скорее выбор активистов, которые и с 2013 года скептически относились к соблюдению абсурдных ограничений. «Я свою работу никак не собираюсь менять. И даже когда у нас еще был только запрет «пропаганды» среди с несовершеннолетних — чихала я и тогда на это, лично мой ребёнок знал, что это такое, что есть другие люди, которые имеют право любить кого они хотят. Важно это объяснять, рассказывать», — говорит Яна Колпакова. Но чтобы работать так, как того требует здравый смысл, в современной России нужно обратно соединять разрозненные ВИЧ-сервис, ЛГБТ-сервис и гей-активизм, а сколько на это уйдёт сил и застанут ли те, кто это начнёт, результаты своего труда на свободе и в здравии, гарантировать невозможно.
* — мы скрыли название областного центра, в котором произошла описываемая ситуация, чтобы не подставить докторку.
Автор: Ярослав Распутин,
Источник: prep.love
«ПарниПлюс» — это одна из немногих площадок, на которых ВИЧ-сервис и ЛГБТ-активизмы всегда соединялись. Мы продолжаем работать в России вопреки нарастающим угрозам, и нам нужна ваша поддержка: подпишитесь на пожертвования!
С карт не из России
С карт российских банков
