Мы познакомились с этим парнем задолго до того, как он узнал о своем положительном ВИЧ-статусе. Это не трагическая история, но она может помочь иначе посмотреть на людей, живущих с ВИЧ
Роме 28 года, он работает директором ресторана, довольно открыто говорит о своей сексуальной идентичности и также легко общается на тему своего ВИЧ-статуса, но так было не всегда.
Мне почему-то хочется всех поприветствовать, нужно быть крайне приветливым с людьми, когда ты чем-то отличаешься от них — так больше возможности завоевать симпатию и доверие. Пришлось многому научиться после того как я узнал о своем ВИЧ-статусе, честно говоря, я до сих пор продолжаю учиться оставаться собой и не бояться общественного осуждения.
Хочу сразу погрузить всех, кто будет читать этот текст, поглубже в свою жизнь. Я рос в семье врачей, а именно психиатра отца и сексолога в лице мамы. В 14 лет мне все подробно рассказали о сексе, особенностях строения женского и мужского тел. Я знал, что такое презервативы, PrEP, мама дарила мне их по любому поводу. С 16 лет, когда у меня был первый секс, я уже принимал PrEP на ежедневной основе. О презервативах даже говорить не буду, они были у меня в каждом кармане и ящике, вместе с набором смазок.
Секса у меня было, мягко говоря, немалое количество, очень нравится этот процесс. К 19-20 годам количество партнеров перевалило уже за 250-300 человек, приблизительно. С внешностью и принятием себя проблем никогда не было, от природы есть рельеф мышц, в этом я пошел в отца. С детства посещал большое количество спортивных секций. Парни и девушки сами хотели со мной секса, а я не мог отказывать себе в таком удовольствии. Времени для встреч было предостаточно и жил я с 17 лет отдельно от родителей, это был самый насыщенный сексуальный период.
Здесь хочется сделать ремарку, о которой меня любезно просит редактор — количество партнеров не определяет наличие у вас ВИЧ или других ИППП. Да, несколько повышает риск приобретения различных заболеваний или инфекций, но не определяет их точное наличие
У меня появлялось много знакомых и секс-партнеров, с которыми мы часто проводили время вместе. Ходили на мероприятия, выставки, вместе ужинали, ездили в небольшие путешествия и с некоторой периодичностью устраивали групповушки или оргии. Последнее было особенным наслаждением для меня. Чаще всего я бываю в активной роли и на таких мероприятиях отрываюсь по полной. Без наркотиков или прочих допов, просто кайфую от процесса и от людей вокруг.
Отношений мне тогда не хотелось, все мои приятели и секс-партнеры перекрывали эту потребность для меня. Это было что-то большее, чем просто секс между нами и с каждым из партнеров было по-особенному хорошо. Тогда я стал задумываться о немоногамных отношениях в будущем. Мои родители уже 25 лет в открытом браке и охотно обсуждают свои свидания вечером за ужином, их сексуальная жизнь не менее насыщенная, чем у меня.
Мне нравился тот период жизни, не потому что я жил без ВИЧ, а потому что он был наполнен огромным количеством людей и беззаботной юности, которую я никогда уже не верну. Это приятная ностальгия, о которой любят вспоминать все люди без исключения, конечно, если у них подобные светлые моменты когда-либо происходили. Мне действительно есть что вспомнить и сохранить это, как очень светлую память о себе.
Сдача всех стандартных анализов, не только на ИППП, было моим обыденным занятием. Не из-за моей насыщенной сексуальной жизни, а опять же, из-за привычек, которые были воспитаны родителями с моего первого сексуального контакта. Они без тени брезгливости или отвращения приняли мою бисексуальность. Я легко поделился с ними своим первым сексуальным опытом с парнем и сразу получил список анализов, которые мы потом всей семьей сдавали каждые полгода и продолжаем делать это до сих пор. Вот такая у нас необычная для многих семейка.
Став чуть постарше, я стал забивать на использование презервативов и много раз позволял себе секс без них. Также был период, когда я на несколько месяцев перестал принимать PrEP, просто надоело пить таблетки каждый день. Забавно, конечно, вышло. Когда я не принимал PrEP, презервативы все равно использовал, то есть какая-то одна защита всегда была. Этого, к сожалению, оказалось недостаточно.
Это произошло перед моим 23 днем рождения. Изначально так получилось, что мы с родителями сдавали анализы за 2-3 недели до моего дня рождения и где-то за месяц до маминого. Когда результаты пришли, мы находились на даче с родителями и 3-летней сестрой. Отец объяснял маме, у что у нее слишком высокий показатель гормона стресса кортизол и надо будет подробнее понаблюдать за ним. Я также привычно листал свои результаты и застыл с «лицом лица» на несколько минут.
У меня обнаружили сифилис, а чуть ниже был положительный ВИЧ. Когда до меня начало доходить, накрыла истерика, я начал плакать и бить кулаками по столу, параллельно ругаясь матом во весь голос. Помню, как напугал сестренку своей реакцией, она расплакалась и убежала в свою комнату. Мама сразу побежала за ней, а папа принес мне успокоительного, крепко обнял и мы начали разговор.
Я знал, что тест на ВИЧ может быть ложным, иногда такое бывает и это первое, что сказал мне отец. Внутри у меня было ощущение, что этот результат очень точный и никакого другого я не увижу. Уже утром следующего дня мы снова были в клинике, где отец работал долгое время. Все врачи там знают меня с детства. В первую очередь мы пошли к урологу. Дядя Ваня посмотрел анализы, назначил повторные и посоветовал пока не паниковать.
Повторные пришли с точно такими же результатами. Я лишь хотел, чтобы все это мне приснилось, но этот кошмар даже и не думал заканчиваться. Дальше было длительное лечение от сифилиса. Подбор антиретровирусной терапии для ВИЧ также занял продолжительное время, мой организм довольно плохо на все это реагировал. Следующий год был для меня адом во всех смыслах.
Папа отправил меня к знакомому психотерапевту и психиатру. Мне поставили генерализированное тревожное расстройство, если очень просто попытаться объяснить, это фоновое и сильное состояние тревоги, которое ты не всегда способен контролировать или налаживать с ним контакт. В этом плане мне немного повезло, удается справляться до сих пор без препаратов, только благодаря работе со специалистом вывожу это.
Помимо этого, спустя 10 месяцев после обнаружения у себя ВИЧ, мне пришлось практически разом пережить 3 операции. Одна была под наркозом по удалению миндалин, две другие под общей анестезией на ноги. Мой организм выглядел очень истощенным, весь рельеф ушел, появилась дисфория от вида своего тела в зеркалах. Эмоционально я сгорал на глазах, не мог работать и учиться.
Взял академический отпуск в университете, родители предложили мне пожить за городом в нашем доме столько, сколько потребуется времени на восстановление. Привозили мне продукты регулярно, проводили время, сессии с психотерапевтом проходили онлайн. Через примерно 5 месяцев мне стало лучше, сил стало больше, терапия начинала работать стабильнее, даже появились силы на тренировки.
Я не решился сказать своим знакомым и секс-партнерам о том, что со мной произошло. На долгое время закрылся и ушел в себя, не объяснив им причины. Многие из них от меня отвернулись и сами перестали общаться. Это логично, ведь я совсем не уделял им время. Все, что меня тогда заботило, это мое состояние здоровья, меня крайне пугала жизнь на терапии, хотя с детства родители также рассказывали об этом. Знать о жизни с ВИЧ — одно, а жить с ним — совершенно другое состояние.
В общей сложности через примерно 2 года после того, как я узнал о своем ВИЧ-статусе и почти год, как я уехал за город — все повторилось. Только не со мной, а с моей мамой. Мы также сидели за столом, также смотрели свои анализы, у мамы случилась такая же истерика, она так же напугала сестру. Тот день был самым ужасным для меня, потому что я увидел все, что происходило со мной со стороны.
Все будто началось снова, только теперь я поддерживал маму больше и больше говорил с ней о том, что произошло. Она тоже переехала в дом, на время взяла отдых от работы, потом перенесла все свои сессии и тренинги с клиентами в онлайн. Вместе мы прожили так еще полтора года. Отец с сестрой буквально жили между нами и городом, благо все не на таком большом расстоянии. За то время мы сильно сблизились с мамой.
Я поражен тем, каким стойким и сильным остался отец во всей этой ситуации. Он был опорой и поддержкой для каждого из нас. Занимался воспитанием сестры, ухаживал за мамой. Устраивал ей еще больше приятных сюрпризов и про меня не забывал ни на один день. Если бы не его связи, знания и умение просто быть рядом в нужным момент — не знаю, как мы смогли бы пережить все случившееся.
Эта история со счастливым концом. Мы с мамой вместе вернулись жить в город, я снова съехал от них в отдельную квартиру, начал работать официантом, потом стал администратором, дослужился до директора и сейчас буквально живу свою лучшую жизнь. Даже война мне не портит этого настроения. Я много путешествую, также много занимаюсь сексом, только уже со своими близкими и проверенными людьми. Мои родители великие люди и я хочу просто сказать им спасибо за то, что они стали для меня примером и опорой, которую можно пожелать любому из нас, независимо от вашего ВИЧ-статуса.
Редактор материала: Денис Богданов
Подобные ситуации особенно часты в уязвимом состоянии, например, в эмиграции, и проработать их можно не только с психологом, но и на нашей группе поддержки, записаться можно через бота: @parni_plus_bot
Интервью-монолог — “Я испугался секса с ВИЧ-положительным парнем”
