А ведь он был нормальным парнем, этот Д.
Посудите сами: родился в обычной семье, от отца и матери. Правда, место рождения не самое обычное ― Таллин, наименее советский, как известно, из всех советских городов. Впрочем, в начале девяностых Д. переехал в Россию к отцу, который ушел от матери. Останься Д. в Таллине, из него бы получился, наверное, поэт или самоубийца. Но он попал в Россию, в Верею ― город московской области. Отец, который как рассчитывал Д., будет учить его жизни и мужественности, умер. Д. остался один.
Вернуться в Таллин было нельзя: Россия уже вручила ему свой паспорт. Д. поступил в Московскую государственную академию приборостроения и информатики. Работал в железнодорожном депо ремонтником подвижного состава, потом служил на Черноморском флоте, после армии пошел работать в городскую администрацию. Здесь Д. пробыл недолго, но успел отписать себе небольшой земельный участок. Это был самый сложный интеллектуальный трюк, который совершил Д..
В двадцать с чем-то лет его охватила тоска. Он решил писать. Ведь в юности он опубликовал в журнале «Таллин» рассказ о юноше, у которого выросли крылья и который полетел черт знает куда. Повзрослевший и размордевший Д. придумал себе лирического героя и сочинил несколько рассказав на морскую тему. Он показал их литературоведу, который оценил их высочайше и даже показал знакомым литературоведам. Все сошлись во мнении, что Д. ― талант.
Но никто почему-то не хотел публиковать рассказы Д. Возможно, он просто не умел их продавать. Он возникал на пороге редакции, тут же стихал шорох бумаги и хруст мацы. Д. стоял ― лохматый, неотесанный, фаллический. Его осторожно провожали к редактору отдела прозы. Д. говорил о себе, показывал рассказы и журнал «Таллин» с рассказом о крылатом юноше. Редактор слушал его, кивал, а когда Д. спрашивал, когда его опубликуют и выплатят гонорар, редактор отвечал очень честно: их портфель, к сожалению, полон рукописями. Кроме того, морская тема недавно поднималась и дублировать, согласитесь, нет смысла. Рассказы, нет-нет, оставлять не нужно. Вы видите, сколько здесь бумаг ― они могут потеряться. Вы ведь не хотите этого? Они вам, наверное, дороги. Пришлите их на электронную почту редакции, всего доброго, вы забыли шарф.
Д. возвращался домой злой, в одной руке он тащил свернутые в трубку рассказы, в другой ― журнал. Морскую тему он обнаружил в виде сноски к статье о поэтах-эмигрантах. Бродский писал: «Когда так много позади всего, в особенности ― горя, поддержки чьей-нибудь не жди, сядь в поезд, высадись у моря».
Д. пробовал быть журналистом и даже написал статью для бухгалтерского журнала. Гонорар Д. выплатили, но маленький. Он выпил его в первый вечер и доел во второй.
Нужно было что-то делать. И подвернулась здесь Д. работенка: место редактора корреспонденции в… политической партии. Вернее, партия «Такая-то Россия» оплачивала редакторские услуги сочувствующей фирме, которая и пригласила Д.
С раннего утра Д. начинал читать письма: у большинства авторов активно прогрессировала гражданская позиция и шизофрения. В основном, это были чекисты духа и люди, желающие напомнить, что план Аллена Даллеса ― не выдумка. Д. отвечал всем, подписываясь именем того депутата, которому письмо было адресовано. За время работы Д. успел побывать едва ли не каждым членом Государственной Думы.
Платили Д. мало. Когда на предварительном собеседовании его спросили о зарплате, он назвал минимальную. Ее он и получал.
Между тем Д. успел жениться. Она была старше его лет на десять, если не больше. Имя у нее было таджикское, языками она владела русским и английским ― этим и зарабатывала. Д. она полюбила сразу, когда узнала, что у его тетки есть старенькая «двушка» на «Кунцевской». Вместо квартплаты Д. каждые выходные ездил к тетке, помогал ей подмывать дядьку: уже несколько лет он не вставал с кровати.
Такая жизнь решительно не нравилась Д.: в будни он отвечал на письма шизофреников, на выходных ездил сажать дядьку на унитаз. Жена решила бороться со скукой и однообразием: один раз они сходили в театр на спектакль о Высоцком. Д. сказал, что Высоцкий оболган и вообще похож на пидораса. На выходе из театра жена сообщила, что на выходные их позвали в гости. Только она не сказала, что там будет настоящий, да-да настоящий, гей.
И он действительно там был, эта Вертлявая Писька (примем это обозначение в качестве имени). Весь вечер он что-то говорил, шутил о чем-то, мерзавец. И все поглядывал на Д. гомосексуальными глазами. Но Д. ничего об этом не знал, поэтому и не заподозрил ничего, когда гости стали укладываться спать. Жена к этому моменту уехала домой на такси (у нее что-то заболело). Д. положили в одну кровать с Вертлявой Писькой. На утро Д. проснулся как ни в чем не бывало (а ничего и не было), но хозяева и гости смотрели на него с улыбкой.
Причину этих улыбок Д. узнал только дома. Жена спросила, мол, как тебе спалось в голубенькой постельке. Какой еще постельке? А вот в такой!.. Только тут Д. понял, в какую страшную ловушку попал. Спасая репутацию, он бросился бить Вертлявую Письку. Да как он смел, будучи извращенцем, подкладывать себя в кровать к нормальному человеку! И как эти люди (друзья, называется!) могли такое допустить!
Врываясь к Вертлявому, Д. рассчитывал покончить со всем минут за пять.
Он вышел часа через три в глубокой задумчивости. Сначала он почему-то не смог его ударить, затем стал разговаривать, а потом в нем появилось… сомнение. Бить или нет? По словам В.П. выходило, что бить его не за что. На любой вопрос он отвечал вертляво и ловко: знал и про политику, и про демографию и про изнасилование детей.
Тогда Д. задал прямой вопрос, хорошо ли, нравственно ли, засовывать член в задницу с точки зрения Бога. Честно говоря, Д. не верил в бога, но ему казалось, что в такие моменты ― когда на земле происходит страшная несправедливость ― на небесах возникает Нечто. Ну, как если во дворе громко орут дети, открывается какое-нибудь окно, высовывается морда и кричит: «А ну, заткнитесь!» Таким представлялся Д. Бог.
На это Вертлявый ответил, что главная божья заповедь ― любить ближнего. «Но ведь не в жопу!» ― воскликнул Д. «Не в жопу, а в сердце, ― прошептал В.П. кротко. ― И мы, собственно, боремся за право сердца любить сердце». Все выходило так красиво, так правильно. Как же он сам не дошел до этого? Чудны дела твои…
Увы, Д. не хватило ума прекратить здесь общение с В.П. Он продолжил эти опасные и порочные встречи. Ему довелось побывать в обществе таких же, как и Вертлявый. В тот вечер их набилась целая квартира и Д. был единственный ― единственный! ― нормальный парень. Все они были аккуратные, мытые и стриженные, в узкой одежде. Кто-то листал альбомчик, кто-то трепал котенка, а хозяин перепархивал от одного гостя к другому, как свинья порхает от трюфеля к трюфелю. Д. всматривался в лица гостей, этих чудовищ. Он подумал, что если они набросятся на него, то он, наверное, и не отобьется.
Действительно, почему бы им не связать его и не поглумиться? Ах, как им, наверное, хочется с ним позабавиться. Особенно вон тому, который и на гея-то непохож. Он, кажется, любит кое-что пожестче.
Но тем вечером ничего не случилось. Не случилось ничего и дома: Д. не смог. Ну, с женой. А утром в паху болело нестерпимо. Врач сказал, что это, молодой человек, простатит. В армии служили? Ах, на флоте! Вот и застудили, надо было носить подштанники с начесом. Д. прописали курс: таблетки и процедуры. Ему следовало являться к Петру Петровичу для регулярного массажа простаты. Конечно, если вы не хотите переться на другой конец города, массаж можете делать самостоятельно. Или попросите жену ― некоторые так и поступают. При мысли, что его супруга ― очкарик и филолог ― будет надевать резиновую перчатку и, выставив, как боярыня Морозова, два пальца, станет совать их, прости Господи, в жопу. Не-е-ет…
На первой же процедуре Д. потерял сознание. Когда неласковая рука Петра Петровича вошла в его задний проход, он испытал такую боль, что… Доктор и прибежавшая медсестра подняли свалившегося моряка на кушетку. «В первый раз, что ли?» ― спросил Петр Петрович. «Первый…» «Ну, дай Бог, не в последний». В тот день процедуру решили не продолжать.
Домой Д. вернулся с расширенными границами сознания. Мысль, что нечто, принадлежащее другому мужчине (пусть, только пальцы), побывало у него в заднице, не давала ему покоя. Казалось, Петр Петрович все еще продолжает щекотать его средним и указательным.
Кому рассказать об этом позоре? Жене? Только не ей. Другу? Стыдно… Он рассказал все Вертлявой Письке. Тот выслушал Д. спокойно и сдержанно, даже шутил. Но Д. казалось, что его глаза говорят: «Ну вот и ты стал…»
На следующей процедуре Д. чувствовал уже не только боль, но и… еще что-то. Нет, не удовольствие. Пожалуйста, только не удовольствие! Или это Петр Петрович стал нежнее… Ах, как раздвинулись границы сознания…
Жить стало веселее. Вертлявая Писька познакомил Д. со своим «партнером». Это у них, вроде как, жена или второй муж. Черт их поймет. Все у них почти так же, но как-то позадорнее. Подарки там, «Фрайдис», концерт барочной музыки. Оба трахаются с кем хотят, делают что хотят, тещи нет, тётки-мозгоёбки, дядьки-засранца, шизофренических писем, партии «Такая-то Россия», простатита, ма-а-ама-а-а!
Все, пора кончать. Д. завел анкету на сайте знакомств. Когда ставил галочку в поле «ищу», курсор сначала дрогнул, а затем выбрал «мужчину». Осталось ждать.
Ждал недолго. Шустрые, сука, эти геи. Итак, ему сорок четыре года, он врач гастроэнтеролог. Заграницей был, машина есть, квартира ― само собой. «Я хочу попробовать с мужиком». «Ты мне нравишься, Д.» «На “Библиотеке Ленина” завтра в 14.30».
Жена спросила, куда это Д. собирается, чего это он ищет дезодорант. Хорошо, что не видела, что Д. сделал клизму (в Интернете пишут, что надо). Д. приехал на «Библиотеку» вовремя. Его ждал мужчина: на фотке, конечно, был получше. Ну и хрен с ним. Дома оказались минут через пятнадцать. (В центре живет!)
Секс Д. описал так:
― В общем, сели мы на кровать, немного поговорили. Потом был секс.
― Постой, но раздеться-то хоть успели?
― Ну да…
― А… хм… ну какая-то прелюдия была? Какие-то хм… ласки…
― Не, никаких ласок. Штаны сняли и… в общем, был секс.
― А какой он… был..? Ну, секс.
Какой, какой… Д. о т д а л с я гастроэнтерологу.
У Д. пухлые, сочные губы. Грудь мохнатая, член большой. Сам крепкий, руки сильные, ноги, наверное, тяжелые, если держишь на плечах. Кстати, симпатичный. Мужик. Что и говорить, повезло гастроэнтерологу.
Самому Д., конечно, не понравилось. «Хорошо, что член был маленький», «Человек-то он умный. С таким бы дружить!», «Потом он меня, как бабу, в ресторан повел. Купил п и в о и с о с и с к и».
***
Д. продолжает жить с женой, с работы его уволили. Шизофреникам никто больше не отвечает.
Нет, он не гей, честное слово. И мыслей о мужчинах у него не бывает. Что касается того случая… Профайл на сайте знакомств пока не удалил: «Понимаешь, вдруг работу не найду… А он мне телефон оставил, сказал, чтобы звонил в любое время…»
Валерий Печейкин, Парни Плюс.
