-Кись, у меня плохие новости…
-Что случилось? Погоди, я сейчас спущусь и выйду на улицу…ну?
-У меня ВИЧ. Что же теперь делать…
-Бл**ь!…уже ничего. Уже ничего не сделаешь….
Как я влюбился
Не помню уже точной даты знакомства И кто первый написал – тоже. Помню, что долго колебался. Ехать или не ехать – и не поехал. И на следующий день получил в свой адрес – «Вообще-то, воспитанные люди так не поступают! Это невежливо!». Мне стало очень стыдно. И я решил исправиться. Долго ковылял до дома по холоду, был сильный ветер и я успел подумать, может, ну его? Конечно, поверни тогда назад, все было бы иначе. И у него, и у меня. Дверь открыл Павел, и я понял что пропал. Ну, может не так сразу, конечно. Пару часов еще продержался в статусе холостого. Но потом все было решено. У нас не было секса в первый день. И во второй. И в третий тоже. Это было необычно, но в глубине души знал, что это хороший знак. Он сказал мне:
– Я не хочу все испортить сексом на первом свидании. Я хочу узнать тебя лучше. В отрыве от секса у меня получится это лучше, секс никуда не денется.
А потом мы целовались. Мои губы распухали. Я погружался в него все больше, мне срывало крышу с ним. Мы пили водку с яблочным соком. Мы курили прямо в комнате. Его глаза… Его глаза были самыми красивыми тогда. Ясными. Чистыми. Голубовато-зелеными. Прозрачными. Я тонул в этих глазах. Видел в них отклик, который запустила во мне ответную цепную реакцию. Эта реакция проникала до глубины души и обволакивала мое сердце: сокрытое грудной клеткой и трепещущее.
Как выяснилось, мы с ним любили одинаковую музыку. У нас было схожее чувство юмора. Мы любили одни и те же фильмы. Он радовался как ребенок, когда я говорил, какие музыкальные группы мне нравятся! Меня приводило это в восторг. Первая любовь. Настоящая. Сильная! Переворачивающая сознание.
Мы стали жить Вместе через пару недель после нашего знакомства. Я просто собрал сумку и уехал из дома – родители были в шоке. Потом постепенно перевез все свои вещи. Первый вечер дома. С любимым человеком. Это опьяняло уже само по себе, без всякого алкоголя. Я курил одну за одной, ходил как кот, заглядывая во все углы. Теперь это и моя квартира тоже. Когда я мыл посуду, Пашка удивлялся так искренне, сказал, что никто еще не мыл ему посуду! Потом замолчал, и сказал, нет, не «мне». «Нам». От этих слов по затылку пробежала горячая волна. Все это для меня было в новинку тогда. Все эти слова. Эмоции. Чувства. Все было остро и необычно. Время исполнения желаний и чудес, о которых не знал до того. И мы жили вместе. Кстати, секс. Секс был великолепен. Он был в восторге, когда это случилось в первый раз, радовался тому, что все прошло замечательно! Он был будто создан для меня, так мне казалось. По всем параметрам, отличный размер, великолепная техника, его запах и любовь в сердце.
Не помню, когда это случилось. В какой момент я нашел смелость признаться, сказать «Я люблю тебя». Хотя нет, не так. Смелость была не нужна, разве что чуть-чуть. И кто это сделал первым все-таки он, по-моему. Флэшбеки стерты… Но сказать это было легко. Это была правда. Он почти носил меня на руках. Я готовил еду, потому что приезжал с работы раньше. Встречал его. Открывал двери. Целовал в губы при встрече. Мы ездили вместе домой, когда представлялась такая возможность. Иногда я ехал к нему на работу, после своего рабочего дня, чтобы провести с ним больше времени. Летом встречал его у метро, если он работал в выходные дни. А однажды мы купили журнальный столик и вместе тащили его домой по снегу и слякоти. И это было прекрасно! Я сам менял сантехнику. Научился чинить унитаз. Пылесосил, убирал, вытирал. Готовил, мыл. У нас с ним все было одно на двоих – одежда, косметика, парфюм. Когда надевал что-то из его вещей – у меня внутри все трепетало, когда пользовался его парфюмом – не мог надышаться им. Это была фантастика, и это была моя фантастика.
Постепенно жизнь вошла в привычное русло. Работа, дом, секс и сигареты. Мы ходили в театры! Но никогда в кино. За два года мы ни разу не сходили в кино – и я не знаю почему, но тогда меня это не заботило. Я был представлен его друзьям и встречен едва ли не аплодисментами. Познакомил его со своими близкими друзьями. Он всем понравился. Но он не мог не понравиться! Он был умным, симпатичный, веселый и белобрысый. Моя кися. Я тоже был «кисей», и меня это восхищало. Познакомился с сестрами, его мамой. Я всем нравился, черт побери!
И познакомился с его тягой к алкоголю.
Не замечал первые полгода, лишь изредка обращал внимание на некоторые тревожные звоночки. Затем звоночки стали звучать все громче. Мы ходили в театр – он выпивал перед представлением и догонялся в антракте. Сколько раз я тащил его домой в полусознательном состоянии от друзей. На деньги, потраченные на такси, можно было купить мотоцикл. Когда Пашка был пьяным, он был либо вялым и веселым, либо агрессивным, но я страшно любил его даже в таком состоянии. Он безобразно вел себя в гостях, когда напивался. Потом он начал пить дома, частенько, когда я приходил домой с работы, в его выходной – заставал его уже «тепленьким», веселым. «Кииися, я тебя люблю»… И эти глаза. И мы занимались сексом, он – пьяный, я – молодой влюбленный дурак.
Павел засыпал с зажженными сигаретами. Я успевал вовремя, но одной подушки мы однажды недосчитались. Он затопил соседей. Он мог раздеться догола на своем дне рождения при всем честном народе – ему было хорошо. Мне было страшно и стыдно. Однажды он пытался на меня кинуться с ножом. Тогда я ударил его первый раз. Ударил сильно. Первый и последний раз. Потом он плакал сидя у меня в ногах. Я гладил его по голове и тоже лил слезы. И однажды обнаружил себя дома, допивающим третью бутылку пива, уже пьяным. И мне это понравилось. Я стал покупать пиво по дороге домой уже для нас обоих, мы напивались теперь уже вместе. Моя деградация проходила под аккомпанемент Muse, P.J. Harvey, Tori Amos, Zuccero….это была наша музыка, это были наши песни. Он стал постоянно приглашать гостей. Они напивались как свиньи. Я убирал за ними все, бычки, мусор. Мне хотелось приходить в свой дом, и не видеть там никого лишнего. Но я молчал и терпел. Просил лишь предупреждать меня, если кто-то придет. Не люблю сюрпризов, но мне пришлось научиться их любить. Так же как я любил его. Любил все, что связано с ним. Постепенно мне стало казаться, что он как-то отдалился от меня. Глупое сердце заподозрило неладное. Тогда гнал эти мысли прочь. Но они не давали мне покоя, взращивая пышные ростки подозрения.
Материал на тему: Если у вашего партнера проблемы с алкоголем или наркотиками: руководство для геев и бисексуалов
В Отпуск без меня
Летом он взял отпуск, однако из-за работы, я не смог поехать с ним – и он улетел в Таиланд со своим другом. Я очень волновался. Потому что не с ним. И потому что он, возможно, будет там с кем-то еще. Ревность стала разрушать мою защиту, оставлять дыры в здравом смысле. Он почти не писал мне, не звонил – мол, дорого. Я не находил себе места, и, наконец, решился. Взломал все его почтовые ящики. Доведенный до отчаяния человек порой способен на чудеса изобретательности. Я искал. И нашел. Не хочу описывать свои ощущения в тот момент. Но мир рухнул для меня тогда. Я не плакал, нет – я редко плачу. Не просыхал тогда почти. Пил каждый вечер. Думал, у меня отвалятся легкие от количества употребленных сигарет. Ждал. Готовился. Меня трясло, я боялся. Боялся правды, боялся реакции. Проиграть. Потерять. Ждал, когда он вернется.
Настал тот день. Он написал мне смс из аэропорта: «Мы прилетели! Еду домой». И писал еще из метро: «Я уже на серой ветке! Выхожу из метро!». Меня всего трясло. Я не знал, что мне делать. Как вести себя. Во мне боролись разные чувства, одно противоречивей другого. Вот и звонок в дверь. Иду открывать. Стоит. Улыбается. Сияет, как начищенный пятак. Загорелый. Рука загипсована. Как мне объяснить, что я чувствовал в тот момент? Паша подошел, поцеловал меня, крепко обнял, посмотрел в глаза и все. Все стерлось. «Я так соскучился!». Растаял, растекся, прямо там, в коридоре. Все ушло. Я так скучал по нему! Мне стало наплевать на все. Это все, все что хотелось наговорить ему, все мои нервы и переживания – все исчезло в один миг, как только уткнулся носом ему в шею, ощутил его запах, такой родной и любимый. Ко мне вернулся мой мужчина.
– Что с рукой?
– Упал с лестницы, пропорол металлическим прутом!
– Но там гипс, зачем он?
– Не знаю, сказал он, мне обработали руку и наложили гипс.
– Это пиздец … Как давно?
– Три дня назад.
И мы едем в ближайший травмпункт. Глупый, глупый малыш, он совсем не задумывался, что раны нужно промывать, бинтовать, но не накладывать гипс! Что за врачи там в этом Таиланде? Ну, конечно же, у него там все загноилось. Хирург снял гипс, надавил на рану – там море гноя, как же иначе. Когда хирург нажал еще, чтобы выдавить гной, мой мужчина потерял сознание. Могу представить, как это было больно. Но все обошлось в тот момент, руку почистили, обработали и перевязали. Поставили дренаж. Прописали антибиотики-мне пришлось научиться делать инъекции. Я сам промывал ему дренаж. Закладывал в него лекарство. Колол. Я ездил с ним на перевязки. Он нуждался во мне. Не в ком-то еще, а во мне. Конечно же, потом, я задал интересующие меня вопросы о том, что нашел в его переписке –о том, что он обманывал меня. Он убедил меня в обратном. Ему удалось и я поверил. Но я знаю, что он любил меня. Мы были вместе уже полтора года, но по-прежнему занимались сексом как-будто в первый раз.
Плохие новости
Время шло, рука все не зарастала. Это было уже странно. Он стал чувствовать себя хуже. У него стали болеть ноги. Я не мог вытащить его на прогулку. Я не знал, что происходит. Погнал его сдавать анализы. Биохимия была отвратительной. Он начал бояться. Похудел. На него было страшно смотреть. Плохо помню этот период. Его сознание тоже подчистило. Но одно я помню совершенно ясно: я на работе, звонок – Паша.
– Кися, у меня плохие новости…
– Что случилось? Паш, погоди, я сейчас спущусь и выйду на улицу…ну?
– У меня ВИЧ. Что же теперь делать…
– Бл**ь!…уже ничего. Уже ничего не сделаешь…. Поговорим дома, когда я вернусь. Хорошо?
– Хорошо, Кись.
Не могу сказать, что я бурно реагировал. Я был, как мне казалось тогда, спокоен. Это тоже немного потерто в памяти. Помню, что чувства были странные. Немного страха. Немного испуга. Жалость. Слегка пустота. Тем вечером я не спешил домой, как обычно. Мешали какие-то мысли, ноги не хотели идти. Пашка сидел на нашем диване. Ревел, видимо недавно: все лицо мокрое еще. У меня сжалось сердце. Обнял его, крепко, прошептал в ухо – «Ну как же так произошло…».
Я ни на секунду не задумывался о том, что это же ВИЧ, это страшно, непонятно и опасно. Не боялся. Просто был с ним.
Потом были больницы. Терапия. Туберкулезный диспансер. Растерянная мать. Не мог смотреть ей в глаза, хотя не было моей вины в происходящем. Были поездки на электричках, возил продукты, исправно, сначала в Подольский диспансер, потом в глубокое Подмосковье – месту прописки. Как он радовался моим приездам. Эта его радость для меня оказалась самым испытанием страшным в моей жизни. И нам почти удалось справиться, но затем что-то пошло не так. Я не помню что, точно был менингит. Очевидно, упустили, проворонили, не знаю. Все стало плохо очень быстро. Ездил к Пашке в больницу. Видел его, такого несчастного. Он стал слепнуть. Ослеп. Потом он стал терять человеческий облик, не знаю, можно ли так говорить. Необратимые изменения головного мозга сказывались на его эмоциях и психике Затем был отек головного мозга.
И я сломался
Не был готов. Слишком рано. Такого не должно было случиться. Никогда бы не подумал раньше, что столкнусь с подобным. Это оказалось выше меня, моих возможностей, моих сил. Я сдал нашу квартиру, временно, вернулся домой. Внутри я понимал, что видимо, уже не вернусь. Никогда. Я не был с Пашей в последние дни. Не смог.
Спустя неделю смс от Сашки, его лучшего друга.
“Паша сегодня умер”.
Возможно, было написано что-то еще.
Слез не было, хотя я ждал их.
Меня стало трясти, помню только это. Меня била страшная дрожь. Голова отключилась. Как доехал до дома одному Богу известно. Поехал в нашу квартиру. Он была уже пуста к тому времени. Был один в ней, один на один с этим смс. В нашей квартире. Которая уже не наша, потому что нас больше нет. Все закончилось.
Я до сих пор не могу заставить себя навестить его. Не могу.
Может быть, когда – нибудь мне хватит смелости разорвать эти цепи и отпустить. А пока что я буду гореть в своем мире, мире которого не существует, мире в котором я умер вчера, но родился сегодня. Прости меня, моя любовь. Я был просто слабым человеком. Я буду помнить и любить тебя всегда.
Вечно.
До глубины сердца.
Автор: Дмитрий Поплавский.
09.02.2015
