ВИЧ-позитивный открытый гей помогает ЛГБТ-людям, практикующим химсекс, исправляет мир вокруг себя и не собирается уезжать из России. Во всяком случае, пока.
Илья Радевич — будто ядерная концентрация всего, про что пишут Парни ПЛЮС. Открытый гей, ВИЧ-позитивный человек, социальный работник, кейс-менеджер, равный консультант, а также психолог, который работает с людьми, практикующими химсекс.
Мы просто не могли не поговорить с ним. И да, после такого общения кажется, что не так уж всё и плохо. Во всяком случае, пока рядом с нами живут и работают такие люди. В нашем коротком интервью — о том, как ВИЧ-статус может стать полезным инструментом в работе, как устроен феномен химсекса и как не растерять веру в светлое будущее, даже живя в сегодняшней России.
Связан ли твой статус с выбором работы?
Мой ВИЧ-статус не связан с выбором моей текущей профессиональной деятельности. Но он помогает делать её более качественно за счёт личного опыта проживания процессов принятия ВИЧ-статуса и его проработки.
Если так, то почему ты выбрал именно эту работу? Просто стечение обстоятельств или осознанный выбор?
Эта работа показалась мне удачной точкой для приложения моих знаний. Во-вторых, я видел в этой работе возможность получить недостающие мне навыки и компетенции. И в-третьих, мои ценности — сострадание и мотивация. Я стремлюсь хотя бы «на расстоянии вытянутой руки» сделать мир чуточку лучше, светлее и приятнее. Эти ценности прекрасно нашли своё воплощение в деятельности НПО. Так что, это осознанный выбор в моих обстоятельствах.
Что самое сложное было в принятии ВИЧ-статуса?
Самым сложным в принятии ВИЧ-статуса для меня стало преодоление своей самокритики.
Что ты подразумеваешь под самокритикой в плане принятия своего ВИЧ-статуса? Ты корил себя за опрометчивый шаг? Недостаточную осторожность? Ты понимал, в какой именно момент случилась осечка? И что помогло тебе заново полюбить себя и научиться радоваться жизни?
История того, как я получил ВИЧ-статус, не связана с осечкой. Я получил ВИЧ, будучи в закрытых отношениях. И это история и про личностные качества моего на тот момент партнёра, и про мой выбор. Но это не имеет никакого отношения к самокритике. Самокритика просто «наполнилась» новым материалом, но существовала задолго до всего этого.
Я привык винить себя за все беды, которые происходят со мной и с миром, в том числе и ВИЧ. Это называется «депрессивная позиция» — она искажала реальность, что может быть ассоциировано с депрессией тревожностью, и кучей другой “радости”, но не с процессами принятия.
Преодолеть самокритику — задача не из лёгких. И помогло мне то, что я сам тогда учился на старших курсах медицинского, то есть уже на серьёзном уровне разбирался и в психологии, и в ВИЧ-проблематике. То есть, я воспринял свой ВИЧ-статус не как трагедию всей жизни, а как интересный феноменологический материал, с которым можно поработать.
Что такое быть ВИЧ-положительным геем в России?
Я не знаю всех ВИЧ-положительных геев в России, чтобы ответить на этот вопрос. Но для меня лично это означает находиться на пересечении многих стигм извне и внутри сообщества. И для меня, как для открытого ВИЧ-позитивного гея, это означает регулярный и даже несколько демонстративный труд по противодействию расчеловечиванию меня. То есть, сведению кем бы то ни было всей разнообразной совокупности моей человечности к какой-то части моего опыта, к чему-то одному. Это борьба за сохранение моего человеческого достоинства. Она выражается в дискуссиях, разговорах, отслеживании речей ненависти и реакции на них. И, конечно же, всё это означает риски насилия разных форм (от институционального до эмоционального) по отношению ко мне.
В чём заключается твоя работа? Она позволяет реализоваться как личности и выживать материально?
В первую очередь я психолог и психотерапевт. Плюс я работаю с людьми, практикующими химсекс — бесплатно, как консультант и платно — в рамках своей частной психотерапевтической практики. Другая и самая, пожалуй, объёмная часть моей деятельности — равное консультирование, социальное и психологическое сопровождение людей, живущих с ВИЧ и работа по формированию и поддержанию приверженности. Ну и аутрич-работа в онлайн-формате. Я пишу небольшие статейки по разным вопросам для сообщества. Также я разрабатываю и провожу тренинги, семинары, читаю лекции по разным темам для специалистов.
Что такое аутрич-работа?
Аутрич-работа — это когда представители ВИЧ-сервисных организаций «выходят» к сообществу, с которым они работают (в оффлайн или онлайн форме), и предлагают им услуги организации, рассказывают о здоровье, снижении вреда и т.д.
Почему в гей-комьюнити возникла проблема с наркотиками и химсексом? Как лично ты относишься к этому и практиковал ли?
Вот этот вопрос очень объёмный и дискуссионный.
Я убеждён, что химсекс является специфической культуральной реакцией МСМ и трансгендерных людей на стресс меньшинств. Это способ выдержать ту непростую, болезненную эмоциональную реальность (мотивация изнутри), которая сформировалась под влиянием стигмы по отношению к ЛГБТ (влияние извне). Пока есть стресс меньшинств, будут и различные способы его выдержать, в том числе и такие практики, которые будут стоит здоровья ЛГБТ-людям, а иногда и жизни.
К химсексу как феномену, я отношусь с большим интересом. Я отношусь с состраданием, пониманием к тем, кто его практикует. К химсексу, как сексуальной практике, которую я мог бы включить в свою жизнь, я отношусь отрицательно: не пробовал и не собираюсь.
А что происходит за пределами работы, именно в твоей личной жизни? У тебя есть партнёр?
Сейчас я не состою в отношениях. Пожалуй, это весь ответ.
Сейчас многие ЛГБТ-люди эвакуируются из России. Из-за нарастающей государственной гомофобии, из-за войны и всё более сложных условий выживания. Ты думал об этом?
Эвакуация из России — это крайне сложный и болезненный для меня вопрос, ответа на который я пока не знаю. Несмотря на то, что я себя ощущаю гражданином мира, я чувствую сильную привязанность к России и свою гражданскую ответственность за процессы, которые в ней происходят или могут произойти. Плюс еще я убеждён, что такие люди, как я, будут очень нужны здесь, когда наступит время выстраивать демократические институты в нелёгком труде по созданию прекрасной России будущего. Я очень надеюсь, что такие времена настанут. Но и какой-то самоубийственной жертвенностью я не оснащён, поэтому если я буду понимать, что моей жизни угрожает опасность, я буду эвакуироваться.
А если эвакуироваться — то куда и как? То есть, запасной план проработан или будешь разбираться на месте?
Плана эвакуации нет. И если случиться такая необходимость, то я буду исходить из возможностей, потребностей и мотиваций в моменте.
