Для нас, с нашим советско-российским опытом коллективного индивидуализма, действительно сообщество – это нечто “максимально непонятное”: у нас нет опыта жизни в сообществе, это слово стало приходить в наш язык только в 90-е.
И здесь нужно отдавать себе отчёт в том, что наш, я имею ввиду русскоязычное ЛГБТ-сообщество, язык во многом сформировался под влиянием американского ЛГБТ-активизма. О гегемонии американского ЛГБТ-активизма в мировом масштабе ещё в 1990-е писал исследователь Дэнис Альтман.
Американцам не нужно объяснять что такое “сообщество”. Значительная части жизни американцев проходит в сообществах: религиозных, духовных, культурных, сексуальных и пр., пр. Это есть как в больших городах, так и в малых.
Процитирую Игоря Семёновича Кона:
“Поскольку США – нация иммигрантов, любое этническое, религиозное или культурное меньшинство стремилось прежде всего создать собственную экологическую нишу, в виде более или менее компактного территориального сообщества или общины (слово community обозначает и то, и другое) себе подобных. Итальянцы селились рядом с итальянцами, китайцы – вместе с китайцами. Не были исключением и геи. Как только они становились видимыми и слышимыми, они сразу же создавали на месте прежних гетто своеобразные общины, где все были свои – и доктор, и юрист, и мебельщик, и архитектор, и портной, и парикмахер, и оптик, короче, вся сфера обслуживания. Это облегчало общение и усиливало чувство социальной общности”. (Лунный свет на заре)
Есть простое определение сообщества, которое даётся в Википедии:
“Сообщество – это социальная единица (группа живых существ) с общими чертами, такими как нормы, религия, ценности, обычаи или идентичность. Сообщества могут иметь общее представление о месте своего нахождения, расположенном в определенной географической области (например, стране, деревне, городе или районе) или в виртуальном пространстве с помощью коммуникационных платформ. Прочные отношения, которые выходят за рамки непосредственных генеалогических связей, также определяют чувство общности, важное для их идентичности, практики и ролей в социальных институтах, таких как семья, дом, работа, правительство, общество или человечество в целом” (Community)
Поскольку сообщества являются важным элементом экономической, политической, социальной, медицинской, культурной системы США, то нет ничего удивительного в том, что американские университеты лидируют по числу университетов, в которых существуют целые кафедры, которые занимаются Community studies – междисциплинарное направление исследований, опирающееся, в-первую очередь, на социологические и антропологические методы исследований. Отдельно существует Community psychology.
Строительству сообщества (Community building) и другим практикам сообщества (Community practice) обучают социальных работников. Есть даже отдельное направление Community Social Work.
На международном уровне понятие “сообщество” также имеет большее значение, но уже в контексте работы, как раньше говорили, в “странах третьего мира”, где значение локальных общин нельзя недооценивать. Все агентства ООН используют в качестве одного из рамочных подходов для своей работы, подход “Развитие сообществ” (Community development). Примечательно то, что со временем этот подход стал распространяться для работы и в Западных странах.
Это введение с большим числом ссылок мне необходимо для того, чтобы показать, что размышления о том, что такое сообщество – важная часть современной Западной культуры. И для меня, когда я сам начинаю размышлять над каким-то вопросов, важно изучить “матчасть”, то, что уже было создано другими – это первый шаг в любом научном исследовании: обзор существующих источников.
Никакого ЛГБТ-сообщества нет?
Однако российский активизм с радостью заимствовал у американцев понятие “сообщество”. Но рецепция всего остального багажа знаний, которая есть на данный момент не произошла (вернее, произошла очень спорадически, без глубокой рефлексии и без понимания того, как, что и почему работает в западном контексте и как это может быть творчески переосмыслено в контексте российском).
Поэтому мы можем услышать, в том числе и от известных “ЛГБТ-активистов”, что “никакого ЛГБТ-сообщества нет”. Правда, говоря, что никакие исследователи не смогли найти это сообщество, то эти активисты кривят душой. Либо, что было бы странно, просто не осведомлены об огромной традиции исследования и описания ЛГБТ-сообщества в Западной академии.
Поэтому, говоря об “ЛГБТ-сообществе” в американском контексте, мы должны понимать, что это не “абстрактный символ”, а довольно конкретное понятие в контексте политики, экономики, здравоохранения и всего остального.
Создание альянсов и коалиций
Очевидно, что само понятие “ЛГБТ-сообщество” – это результат политических альянсов представителей нескольких сообществ, а именно лесбийского сообщества, мужского гей-сообщества, транс-сообщества. Но даже на Западе всё ещё сложно говорить о бисексуальном сообществе.
Если мы будем смотреть как изначально развивался активизм сексуальных и гендерных меньшинств в США, то первыми были мужские и женские гомофильные организации (“Общество Маттачин” и “Дочери Биллитис”). Они были раздельными, поскольку у мужчин и женщин были разные потребности в разных сферах. Но когда было необходимо они вступали в альянсы и коалиции друг с другом, проводили совместные акции, события и мероприятия.
Да, в этих организациях изначально были бисексуальные люди, но тогда они говорили о бисексуальном сообществе, а были все сосредоточены на построении гей и лесбийского сообществ. Только в 70-е годы стали говорить об особых потребностях и интересах бисексуальных людей и развитии бисексуального сообщества. И ещё позже подключилось транс-сообщество.
Создание альянсов и коалиций – это необходимый шаг для достижения своих политических целей. Это универсальный метод: очевидно, что объединяясь, можно добиться больших результатов. При этом для американской культуры альянсы и коалиции – это то, что работает принципу представительности, репрезентативности.
То есть, если в России в 2006 году была создана “Российская сеть ЛГБТ-организаций”, которая в 2008 г. переименовалась в “Российскую ЛГБТ-сеть” поскольку как таковых “ЛГБТ-организаций” в России на тот момент ещё не было. То в Штатах любое наименование любой организации призвано отражать реальную представленность в ней тех сообществ, которые стремятся к этому альянсу. В России это было (условно) “движение сверху”, в Штатах это “движение снизу”.
ЛГБТ-движение в Штатах – это не вертикальная структура. Это огромное число организаций, инициатив, независимых активистов. И все они работают на разных уровнях. Кто-то на уровне локальных, местных сообществ (буквально, своих соседей). Кто-то работает на уровне города, на уровне Штата, а кто-то на национальном уровне.
И, что может выглядеть странным для россиян, многие и многие организации вступают в альянсы и коалиции для достижения на всех этих разных уровнях своих целей. Для этого активисты должны очень хорошо знать и понимать потребности конкретно своего сообщества, которое они представляют, для того, чтобы в обсуждении с представителями других сообществ отстаивать интересы своего сообщества.
Организации собираются вместе для обсуждения совместных стратегических целей и разрабатывают планы достижения этих целей на разных уровнях и теми методами, которые релевантны для организаций. Это реальные процессы, которые здесь работают. Например, после Миллениум марша на Вашингтон одной из главных тем для работы движения было выбрано брачное равноправие. И тогда многие и многие организации сосредоточились именно на этой цели, а другие вопросы немного отложили. После решения Верховного суда 2015 г., которое узаконило брачное равноправие на территории всех Штатов, следующей главной темой были выбраны вопросы прав трансгендерных людей.
При этом, да, очевидно, что в жизни “обычных” людей может не существовать всего разнообразия сообществ и повесток. Ну, в том смысле, что отдельно взятые геи, лесбиянки, бисексуальные и транс-люди в своей повседневной жизни могут быть погружены в жизнь только своего сообщества, но понимая, что, в конечном итоге, мы все противостоим гетеросексистской системе угнетения, проявлять солидарность с представителями других сообществ.
Если же говорить о России, то, да, я соглашусь с тем, что очень часто понятие “ЛГБТ-сообщество” может выступать в качестве идеологического клише, пустого означающего без означаемого.
В России только начало происходить формирование сообществ
Потому, что если на Западе активисты действительно основываются на поддержке своих сообществ, то в России ситуация несколько обратная и активисты очень часто для своей работы не нуждаются в поддержке сообщества: это позволяет говорить о том, как сообщество угнетено, что даже борьбу активистов не поддерживает. Сообщество на Западе очень часто политизировано. Сообщество в России деполитизировано. Это касается разницы в развитости гражданского общества на Западе и в России в целом.
Тем не менее, я вижу как за те годы, которая ведётся российскими активистами, происходит трансформация самосознания российских ЛГБТ и постепенно, шаг за шагом из атомизированных субъектов, действительно происходит формирование сообществ. При этом важно, что даже если ЛГБТ-активисты не работают непосредственно над формированием ЛГБТ-сообщества, их работа на это формирование влияет: конструирование социальной реальности сообществ происходит опосредованно их работе. И маркером этого становятся новые инициативы и проекты, которые больше и больше опираются на сообщество и больше включаются в его производство.
Автор: Тимофей В. Созаев — гей-активист; специалист культурологии, магистр религиоведения; директор АНО противодействия эпидемии ВИЧ/СПИДа и охраны здоровья социально-уязвимых групп населения «Центр социально-информационных инициатив Действие», признанной в 2018 г. Министерством юстиции РФ, «организацией, исполняющей функции иностранного агента».
Телеграм-канал автора: “Заметки на полях”
