Что с нами будет после войны и Путина? Когда застопорится маховик репрессий? И просматривается ли светлое будущее для тех, кто остался в России?
В последнее время поток ЛГБТ-эмиграции из России ослабевает, несмотря на стремительный рост репрессий. Причина банальна: все, кто мог уехать, уже сделали это. У остальных нет сил и средств, не позволяют жизненные обстоятельства, а зачастую нет и желания. Кажется, что весь творящийся ад можно как-то переждать, не обнуляя свою жизнь.
Остались и продолжают работу многие ЛГБТ-сообщества и активисты. Всё более подпольно, с возрастающим риском для жизни и свободы они продолжают спасать людей, попавших в жернова системы, и помогают всем, кому могут. Недавний пример — «Дело Гелы и Хаояна». Юристы, правозащитники, блогеры и журналисты приложили все усилия, чтобы испортить образцово-показательную расправу над ребятами, вся вина которых сводится к тому, что они любят друг друга. Успех оказался частичным: дело против Гелы развалилось, но Хаоняна всё равно депортировали в Китай. Тем не менее, праздник фашистам испортили, а издержки для системы оказались куда больше полученного сомнительного результата.
Тем не менее, жить сегодняшним днём в этом аду становится всё сложнее. Нужна опора в будущем. Понимание, к чему мы идём и какими будем. Нет смысла гадать о конкретных событиях и датах, но общее представление о том, как будет жить сообщество в обозримые десятилетия, уже можно составить из дня сегодняшнего.
Где мы будем жить?
Главными определяющими факторами нашей дальнейшей жизни станут те, которые, казалось бы, напрямую с сообществом не связаны: как долго продлится война и проживёт Путин. Пространство возможностей тут широкое: от скорого разгрома РФ уже в этом году до многолетней изматывающей бойни, которая закончится неустойчивым компромиссным «миром». Разумеется, вариант блестящей победы РФ не рассматривается в силу невероятности такого исхода. В любом случае, пока длится война, угроза жизни и свободе каждого из нас будет только расти. И в контексте принудительной мобилизации, и на фоне неизбежно ужесточающихся репрессий. Никаких послаблений и откатов не будет, только хуже и гораздо хуже.
Конец войны почти гарантирует и конец путинского режима, но это не точно. Если власть сможет себя сохранить ещё на некоторое время, то, опять же, только через рост страха и насилия. Другие механизмы в РФ уже не заработают до полной перезагрузки.
А вот от того, когда и в какой форме она произойдёт, зависит многое. Захватят ли власть скрытые либералы, которые захотят восстановить отношения с миром и собственным населением, либо ещё большие фашисты, не знает никто. Равно как и то, будет ли идти речь о постпутинском восстановлении России или войне всех против всех на построссийском пространстве. Но однозначно можно утверждать, что за любой деспотией следует смута. Так что, вначале нас ожидает период всё худших репрессий, а затем период хаоса. И только потом восстановление нормальной системы координат в той или иной форме.
Каким будет общество?
Во всём этом котле варятся и будут вариться 140 миллионов человек, в том числе несколько миллионов ЛГБТ-людей. Социальный мир вокруг продолжит делать то, что делает сейчас: он будет дичать. После войны в стране будет от миллиона и больше её участников (на начало года таковых было свыше 700 тысяч) с посттравматическим синдромом и опытом, который лучше никому не иметь. Многие из них сколотят банды или войдут в состав тождественных этому понятию ЧОПов — как 1990-х, только хуже. Уже с прошлого года в РФ стремительно растёт число насильственных преступлений, в том числе убийств. Пока так называемая правоохранительная система занимается репрессиями неугодных режиму, криминал набирает силу.
Рост гомофобии в этом обществе неизбежен. Его подстёгивает путинская пропаганда, плодящая не только преступные законы, но и неофашистские структуры и практики. Невиданная со сталинских времён волна доносов, судебные и внесудебные расправы — всё это будет только набирать обороты. В условиях, когда государство объявило нас врагами, искать у него защиты всё сложнее. Это в том числе отмечают юристы и правозащитники, оставшиеся в РФ. И даже если режим падёт, созданная им атмосфера ненависти никуда не денется. Её придётся вытравливать десятилетиями.
Какими будем мы?
Теперь давайте представим, как всё это повлияет на ЛГБТ-сообщество в стране. Во-первых, поток беженцев не прекратится. Он будет не таким сильным, как в первые месяцы, но, по мере роста репрессий, уедут многие из тех, кто до сих пор не мог или не хотел уезжать. Не каждый готов отдать жизнь даже за правое дело, и это хорошо.
Во-вторых, многие из уехавших не вернутся даже в мифическую «прекрасную россию будущего». У них уже будет опыт выстраивания жизни с нуля, и они не захотят его повторять. Плюс утраченное к родине доверие почти никогда не восстанавливается даже со временем.
В-третьих, мы станем злее. ЛГБТ-жизнь из страны никуда не денется. Но, по мере роста репрессий, будет приобретать всё более дикие, примитивные и подпольные формы. Тайные гей-вечеринки в неприметных заведениях вместо блистательных многоэтажных гей-клубов. Конспиративные встречи вместо прайдов. Подпольная рассылка книг и фильмов вместо презентаций под светом софитов. И всё в таком духе, с частичным возрождением советских и германских практик выживания из прошлого века.
После падения режима мы сможем вздохнуть свободнее, но лишь отчасти. Отравленные пропагандой миллионы злых и обиженных будут видеть в нас причину своего поражения. По мере нарастания насилия и хаоса, сообществу придётся прибегать не только к информационным и правовым, но и к силовым способам защиты. Сейчас это кажется фантастикой, но каждая эпоха диктует свои законы.
Как сделать, чтобы всё было не так плохо?
Пока Путин у власти, можно лишь пытаться выжить и готовиться к тому, что будет после. Никаких вариантов примирения и поиска компромиссов с этим безумным режимом уже нет. Естественной реакцией на террор становится радикализация, но никак не встречное движение. Но положение ЛГБТ-людей в постпутинской России во многом зависит от того, что сегодня делают активисты и правозащитники, в том числе в эмиграции.
Сегодня внятной общей позиции у российской ЛГБТ-эмиграции нет. Одни сосредоточены на собственном выживании, другие поют с безопасного расстояния мантры, что всё не так плохо. А вот, что не делается, но следовало бы делать, так это нести миру голос сообщества. Тщательно документировать все случаи преследования и формировать для международных институтов списки зачинщиков и исполнителей репрессий в отношении ЛГБТ-людей. То есть, то, что делает политическая оппозиция и Украина, но, почему-то, не мы.
Ещё одна задача — стать необходимым союзником для политических сил, которые могут прийти к власти в постпутинской России. Отмена всех репрессивных законов и уголовное преследование всех организаторов и участников нашей травли должны стать необходимым условием для снятия международных санкций и нормализации жизни в стране. А следом — защита от дискриминации на государственном уровне, узаконенные однополые партнёрства и прайды под охраной спецназа.
***
Наконец, необходимо интегрироваться в международные структуры, преодолевая их естественное сопротивление. Конечно, на нас, как формальных гражданах, лежит своя доля ответственности за то, что творит путинский режим. Но Россию нельзя обнести забором и оставить догнивать как есть. Слишком большой очаг заражения. Придётся лечить, причём всем миром. И чтобы не получилось, как в этот раз, надо учесть прошлые ошибки. В том числе и наши собственные. О них поговорим в другой раз.
Текст: Antony Sπyros.
