16 мая отмечается международный день памяти людей, умерших от СПИДа. Гонзалес-Торрес, Войнарович, Гольдштейн, Бёттнер, Конаков, Микики: мы вспомнили самые пронзительные произведения современного искусства, не делая различий между мертвыми классиками ВИЧ-арта и молодыми и здравствующими художниками, работающими с травмой, стигмой и победой над вирусом.
Кит Харинг «Безопасный секс» (1988)
Художник: Кит Харинг (1958-1990) стал одним из первых открытых геев в американском современном искусстве, причем во вполне его респектабельном мейнстриме. Социально ответственный гедонист, дружил Энди Уорхолом (он сам был таким Уорхолом здорового человека) и Жаном-Мишелем Баския, придумывал концертные костюмы для Грейс Джонс, подсказал Мадонне надеть знаменитый розовый парик во время исполнения ее хита Like a Virgin на ТВ-шоу Top of the Pops, одновременно при этом был популяризатором культуры афроамериканских бедных кварталов, раздавал деньги нищим направо и налево, был стойким и никогда не унывавшим врагом бесчеловечного ультракапитализма эпохи Рональда Рейгана.
Работа: Растиражированный стиль шаманской графики Харинга был собран из обожаемого им граффити, поп-арта и нью-йоркской версии неоэкспрессионизма. Художник с начала 1980-х был активным борцом за права ЛГБТ, а с появлением эпидемии ВИЧ/СПИД убежденным сторонником безопасного секса, что само по себе тогда было нонконформистским жестом: гей-сообщество металось между паникой и убежденностью в том, что институт постоянных бойфрендов и раздача презервативов прикончат сексуальную свободу гомосексуалов, с боями отвоеванную за десятилетие до того.
Дэвид Войнарович «Sex Series» (1990-1992)
Художник: Войнарович (1954-1992) очень рано осознал свою гомосексуальность, пережил неописуемо кошмарное детство и отрочество в захолустье Новой Англии с отцом-садистом, подростком убежал из дома, автостопом ездил по США, несколько лет прожил на бруклинских улицах, торгуя телом, стал пророком и совестью безумного нью-йоркского андеграунда 1980-х. До буквально последних дней перед агонией от ассоциированного с ВИЧ туберкулеза ему было дело до всего: угнетения нелегальных иммигрантов, притеснения женщин и афроамериканцев, империалистических войн и, конечно, геноцида американских геев: именно так Дэвид определял политику республиканской администрации в годы повального мора.
Работа: На самом деле все, что делал Войнарович последние 10 лет жизни и карьеры, — это прямое политическое искусство, при этом, конечно, невероятно поэтическое, это самый образцовый гей- и ВИЧ-арт. Подробный разбор его работ во всевозможных медиумах, от графики и текстов до сложносочиненных фильмов, можно прочитать в моем лонгриде на сайте кинофестиваля «Бок о бок». Здесь же хочется вспомнить поздний цикл фотоколлажей «Sex Series»: в негативы фотографий природных и городских ландшафтов, мрачных до безысходности, художник вмонтировал круглые фрагменты из гей-порно-журналов; это наиболее безжалостное и точное выражение специфического страха перед сексом, охватившего гомосексуальных мужчин 30 лет назад.
Феликс Гонзалес-Торрес «Плацебо» (1991)
Художник. Кубино-американец Гонзалес-Торрес (1957-1996) принадлежит к тому же поколению, что и Харинг с Войнаровичем, — так же, как и те, он был одновременно деятелем художественного нью-йоркского андеграунда и гей-активистом, так же не дожил до 40, умерев от СПИДа. У творчества Гонзалеса-Торреса два источника: наследие американского концептуализма и минимализма и антиерархический метод «эстетики взаимодействия», когда с помощью разных вовлекающих практик разрушается стена отчуждения между творцом и зрителями. У Феликса все перечисленное вылилось в тонкие, душераздирающе личные работы, которые излучали разом огромную нежность и глубочайшую меланхолию, печальную отвагу перед перспективой распада и смерти.
Работа. Пол галереи в Сохо устилали обернутые в серебряную фольгу леденцы, образуя правильный прямоугольник. Общий вес конфет, которые можно было брать и есть любому, составлял вес тела Росса — только что умершего от СПИДа бойфренда художника. Шокирующая и очень печальная евхаристия (горечь и сладость секса/смерти волновали Гонзалеса-Торреса, с его бэкграундом ребенка из верующей католической семьи) заканчивалась перед закрытием выставки каждый вечер: наутро серебряный ковер вновь был целым.
Мэттью Террелл «Люди, живущие с ВИЧ в Атланте, прямо сейчас» (2017)
Художник: 35-летний Террелл живет в Джорджии и делает фото, видео и тексты квир-тематики: в частности, известна его большая серия портретов драг-квинз юга США. Также Террелл пишет репортажи для прогрессивной прессы: VICE, Slate, Huffington Post и Mic.com.
Работа: Эта скульптура — пример идеального активистского арта, простого и мощного. При поддержке Национального центра США по защите гражданских прав и свобод в одном из парков Атланты установили объект, призванный постоянно напоминать о ситуации с новыми заражениями ВИЧ. В центре конуса – число ВИЧ+ людей в агломерации. Еженедельно эти данные стираются и наносятся новые, показывая количество новых заражений.
Даниэль Гольдштейн «Человек-невидимка» (2011)
Художник: Гольдштейн (1950) — чудом выживший представитель богемы Сан-Франциско, города, в гей-сообществе которого цифры смертности в течение всех 1980-х били все возможные рекорды. Заболел в самом начале эпидемии, вместе с бойфрендом, врачом-иммунологом Стивом Ричардсом был в числе первых пациентов, на которых испытывали сверхтоксичный экспериментальный антивирусный препарат: в отличие от возлюбленного, остался в живых. Главный его проект — кураторский: в 1988-м создал фонд Visual Aids, который до сих пор занимается просвещением и профилактикой через изобразительное искусство и помогает ВИЧ-положительным художникам.
Работа: Гольдштейн создает скульптуры и инсталляции из артефактов недавнего прошлого, из того материального, что осталось от калифорнийской квир-утопии 1970-80-х. Например, из уцелевшего инвентаря популярного среди жителей гей-сепаратистского района Кастро тренажерного зала: политику памяти в работах художника транслируют вещи, оставшиеся без умерших людей. Но наиболее гипнотизирующее воздействие производит вот эта работа: силуэты отсутствующих мужчин сделаны из множества шприцов.
Лоренца Бёттнер «Без названия» («Автопортрет») (1991)
Художница: Лоренца Бёттнер (1959-1984) родилась в Чили с приписанным мужским полом и под именем, соответственно, Лоренцо. В возрасте 9 лет в результате несчастного случая лишилась обеих рук. Для лечения семья переехала в Западную Германию. По какой-то причине отказавшись от протезирования, Лоренца, в ранние студенческие годы совершившая трансгендерный каминг-аут, научилась рисовать ртом и ногами, а также танцевать. Работала уличной художницей и танцоркой, была моделью для фоторабот Джоэла-Питера Уиткина и Роберта Мэпплторпа, стала одной их многочисленных жертв ВИЧ-пандемии в космополитическом нью-йоркском богемном братстве-сестринстве рубежа 1980-х и 1990-х.
Работа: Фото-автопортреты и дневники Бёттнер, многие из которых обнародованы только вот в этом году (первую масштабную ретроспективу ее работ курирует известный трансгендерный философ Поль Пресьядо), без прикрас, но и без отчаяния, описывают распадающуюся жизнь квиров в разгар эпохи СПИДа до появления доступной терапии. Работы Лоренцы похожи на искусство панк-фотографини Нан Голдин: и той, и другой не нужны были внешние сюжеты, самое значительное и трагическое происходило каждый день вокруг.
Микики и Джордан Арсено «Кулинарное руководство по раскрытию статуса» (2015-2016)
Художники: Главный в этой временной арт-коллаборации — канадский художник и квир-активист Микики (1975). Небинарный гомосексуальный AMAB, он родился на острове Ньюфаундленд, занимается видео и перформансами, а также в Торонтском фонде людей, живущим с ВИЧ, руководит программами уличной аутрич-работы, снижения вреда, и еще проводит тестирование на ВИЧ в коммюнити-центре: в общем, образцовый НКОшник. Вич-арт Микики и его соратн_иков — кропотливая рефлексивная работа, сильно отличающаяся от произведений гей/квир-искусства предыдущих десятилетий: сегодня ВИЧ не является смертным приговором, однако сохраняющаяся стигма делает проблемы здоровья центральными для осмысления (художественного в том числе) даже в относительно благополучных странах вроде Канады.
Работа: Гастрономически-тусовочный перформанс-семинар в духе кулинарных работ звезды «искусства взаимоотношений» Рикрита Тиравании. Художники привлекли к готовке множества блюд из сезонных продуктов, а потом к коллективной трапезе, два десятка ВИЧ-позитивных людей. В кураторском тексте прямо была заявлена цель работы: «Ужин стал площадкой для обсуждения того, как члены этого сообщества справляются с раскрытием ВИЧ-статуса и стигмой. Почему уже в название вынесено раскрытие информации о ВИЧ? Канада входит в тройку стран с самым высоким уровнем судебного преследования ВИЧ-положительных людей за то, что они не раскрыли свой вирусный статус сексуальным партнерам, несмотря на то, что профилактические преимущества такого наказания вызывают глубокие сомнения».
Борис Конаков «Позор» (2017)
Художник: Уроженец Тюмени, ныне живущий в Петербурге, Конаков (1987) в прошлом был журналистом, теперь работает пиарщиком в некоммерческом секторе. В противоречивый мир русского ЛГБТ-активизма Борис ворвался после обнародования своего положительного ВИЧ-статуса и именно с перформансами — чрезвычайно простыми, как художественные высказывания в чем-то вторичными, но невероятно сильными и наполненными искренней энергией ярости, в любом случае в российском контексте уникальными. Помогало ему и то, что до поры до времени Конаков действовал именно в активистском поле, вне рамок отечественной арт-системы с ее удушливой провинциальной скукой. Сейчас Борис отошел от подобного эффектного искусства — будем надеяться, не навсегда (вот тут подробный разбор его перформансов).
Работа: Микс перфа и акции в рамках леворадикальной колонны на традиционном Первомайском шествии в Петербурге (1 мая 2017 года). Конаков с помощью ассистента, тюменского активиста Александра Васильева, процитировал позорное шествие по Королевской Гавани поверженной Серсеи Ланнистер в суперпопулярном фэнтези-сериале «Игра престолов». В белой тоге с петлей на шее он с трудом передвигался на протяжении всего шествия, напутствуемый криками «Спидозник», «П*дорас идет» и другими характерными словечками, которые каждый ВИЧ+человек в этой стране наверняка слышал в свой адрес хотя бы однажды. Простая мощь этого перформанса, отсылающего не к текстам условных Бадью или Батлер (как это принято у молодых художников из российских мегаполисов), а к популярнейшему продукту текущей поп-культуры, побуждает в том числе в очередной раз подумать: в определенном смысле у нас здесь ситуация американских 1980-х.
